Читать книгу "Шаги в глубину - Сергей Цикавый"

— А я вам тоже не справочник.

Окамото отвернулась. Ну, молчит — и слава всем сущностям, все легче. Например, можно представить, что эта спина — не завлаб «Мнемозиса», а безвестная ученая дамочка.

— Лиминаль изменилась, Люэ, — тихо произнесла доктор. — Очень изменилась.

«Не говори Дональду. Он расстроится», — вспомнила я.

— Это ваша забота, доктор, — сказала я вслух. — Не моя.

— И твоя в том числе. Лиминаль включена в состав группы сдерживания на фрегат «Телесфор». А ты капитан флагмана этой экспедиции.

Так-так. И снова планы командования неисповедимы.

Теперь я догадывалась, как собирался делать ноги мой дорогой обормот. «Рея, я все прощу, давай улетим, ты только убей их всех». Мерзко-то как, даже не хочется верить в то, что он хотя бы думал о таком, но других вариантов нет.

— И зачем вы мне это говорите? Доведите до сведения Трее или Его Меча.

Окамото что-то достала из кармана. Надеюсь, она не собирается здесь курить?

— Забавно, что ты упомянула Его Меча.

Ничего забавного я не находила, да и в тоне женщины тоже смешного было мало. И вдобавок…

— Его прямой приказ? — предположила я, ощущая неприятные коготки в горле. Лифт остановился, и коротко квакнул сигнал: сейчас, мол, выпущу. — Он знает и все равно включил ее в экспедицию?

— Да, — Окамото все же зажгла сигарету.

Что ж Его Мечу все неймется с психологическими экспериментами? Он провоцирует сына? Дает понять, что ничего не выйдет? Или — а-а-а! Я запуталась! — и в самом деле дает возможность сбежать?

— Она ментально нестабильна, Люэ, — сказала Окамото, выходя из лифта.

— По-моему, это называется по-другому! — крикнула я сквозь закрывающиеся двери.

— Знаю. Это меня и беспокоит.

Створки с причмокиванием прищемили хвост последней реплике. И я поехала дальше — на один уровень выше, с еще одной проблемой в багаже.

* * *

Я сидела перед силовым экраном и старательно держала ладонями колени. По ту сторону прозрачной пленки пока что было пусто. Пустота была сосущей, чавкающей, она тянула из меня нервы и призывала отбивать каблуком секунды ожидания.

Хотелось ни о чем не думать, и особенно — о сегодняшних событиях. Пискнул сигнал, в затененном углу открылась дверь, и поганые мысли наконец удалось разогнать по углам. На стул напротив меня усаживался Олег Дюпон.

— Судя по твоему лицу, — весело сказал беловолосый, — тебе хочется за меня отомстить.

Я разглядывала штурмана «Маттаха» и подбирала слова. Шея у него замотана эластиком, на запястьях обвисали системы кибер-капельниц. Из разреза больничного балахона торчал какой-то кабель, уходящий за дверь, через которую Дюпон вошел в комнату для свиданий. А халат был подозрительно бесформенным, словно под ним на теле было много лишнего.

В алые глаза кто-то щедро всыпал пепла.

— А что у меня с лицом? — спросила я, сообразив, что надо бы немного подумать и вслух.

Олег приподнял брови:

— Ну, ты прямо аж окаменела, когда я вошел. И не надо быть уродом, чтобы почувствовать твою ярость.

— Не надо, — согласилась я. — Не каждый день увидишь гибрид человека и медотсека.

Он улыбнулся еще чуточку шире.

— Точно. Увы, мне еще с месяц без этого нельзя, — он погладил затянутую в медицинский пластик шею. — Впрочем, у нас нет месяца, верно?

«“У нас”? Ты шикарен».

— Нет. Вылет на днях, снаряжение кораблей уже заканчивают.

Дюпон протянул руку, погладил пленку силового барьера. Капельница, не теряя времени, подумала и что-то ему впрыснула в запястье.

— Ты слишком тревожишься, — Олег глядел на меня поверх растопыренной пятерни.

— Тоже мне, новости, — фыркнула я. — Хотя меня сегодня фаталисткой обозвали.

— Даже так?

— Ага.

— Дай угадаю, — ухмыльнулся парень. — Дональд?

— Он самый.

— И как у вас с ним?

Я вздрогнула. Это был вопрос Валерии, только он разительно отличался — настроем ли, интонацией. Или тем, что Олег — это все-таки Олег.

— Он сын канцлера. Его Меча, — ответила я.

— Не понял, — удивленно протянул Дюпон. — Тебя заставили спать с ним?

— Ты дурак?! — рявкнула я. — При чем тут это?

Дюпон помолчал. Не открывала рта и я: я ругала себя за разговор. Ну нет чтобы ответить, мол, все клево, спим вместе, завтракаем, о будущем треплемся. Так вот ляпнула же чушь.

— Он замечательный, пока ему не выпадает шанс воспользоваться кем-то.

Я машинально кивнула, а потом сообразила, что моя мысль только что прозвучала вслух. И подозрительно мужским голосом. Олег серьезно смотрел на меня с другой стороны силового барьера, и этот взгляд без грамма издевки — я просто на нем повисла, обмякла. Он влез мне в голову, вынул оттуда самое страшное откровение, вылез наружу и сидит теперь, смотрит. Его даже уничтожить не хочется.

А мне после этого еще с Дональдом общаться.

— Давай не будем об этом, хорошо? — попросила я.

— Давай, — кивнул он. — А о чем будем?

Вопрос почти прошел мимо ушей: между ушами все было плохо, и все это плохое вертелось вокруг имени «Дональд». Одним беспощадным ударом Дюпон вскрыл то, о чем я, оказывается, уже думала.

Что с ним произошло? Где, как? Не на стыке ли разрезанной памяти? Детская обида на Рею? Обида на отца? Или прорезалось инкубаторское, лабораторное детство? Или наконец вылезли наружу гены?

И ведь что весело: умом я понимала давно, что Дональд заботливый и неуверенный далеко не во всем. «Давно? Да с первых часов знакомства, с бомбы с этой генной!» Был расчетливый десант на отзеркаленную каравеллу, была неимоверно легкая реакция на уничтоженную планету, был честно выполненный контракт с хозяевами базы «Зеркало».

Умом-то я понимала, что летаю с торговцем смертью — пускай странным и необычным. Но ум — это ум, а милых парней, которым не все равно, так мало в нашей жизни. И мне потрясающе повезло, что я заметила вовремя: расчетливый парень перенес свои расчеты и на отношения. Осталось только выяснить, кто такая в этих расчетах я сама: удобная пилюля от боли по имени «Рея» или просто удобная. Точка.

— Можно, я тут посижу? — весело поинтересовались откуда-то из пустоты.

Дюпон, чертов остряк. Неприятные мысли послушно собрались в кучку и уехали в дальний ящик. Все же есть преимущества в наведении порядка в голове: начинает работать моя инквизиторская самодисциплина, черт бы ее побрал.