Читать книгу "Книга воздуха и теней - Майкл Грубер"

Тогда я спрашиваю его: сэр, эта хитрость спасет нас или мы должны сделать что-то еще? Он говорит: тебя, думаю, спасет, но меня, насколько я знаю, нет. Но почему, вы же сами сказали, что дружите с важными людьми? На это он отвечает: все течет, все изменяется, и сейчас прилив не в мою пользу. Недавно убили короля Франции Генри, какой-то монах сделал это, и король Иаков снова боится папистских заговоров. Он назначил фанатика пуританина кентерберийским архиепископом, его партия сильно давит на нас, актеров. На меня самого нападают в публичной печати, и никто не осмеливается поднять голос в мою защиту. Власть моих друзей из дома Монтегю и других ослабевает, их жилища, прежде надежные, теперь обыскивают, как у простых людей. Я говорю: и однако вы написали ту пьесу. Да, говорит он, написал, как пленник, много лет скованный, оживает и начинает отплясывать, едва кандалы упали. Ох, парень, неужели ты вообразил, будто я думал, что такую пьесу кто-нибудь когда-нибудь увидит? Нет, но она изливалась из меня, едва ты дал для этого самый ничтожный предлог, и ее было не остановить, это ужасная глупость, знаю, но теперь, когда мертворожденное дитя появилось на свет, что с ней делать? Ее нужно сжечь, говорю я. Да, сжечь ее, говорит он, мою еретическую писанину.

18

Стук.

Крозетти зашевелился, стараясь вернуться в сон, где он обсуждал фильмы с Джуди Фостер и Кларком Гейблом. При этом он переглядывался с Джуди, поскольку они втайне знали, что Гейбл на самом деле не умер, и ждали, чтобы тот объяснил, как ему удалось обмануть весь мир. Но тут за их спинами раздался этот стук, и он сказал, что должен пойти выяснить, в чем дело…

Стук-стук-стук, стук-стук-стук-стук.

Он проснулся в незнакомой комнате отеля «Линтон» на окраине Оксфорда. В очень милой комнате, которую любезный мистер Марч снял для него. Здесь имелось выходящее в сад окно в форме эркера. За стеклами чернела ночь, и там же находился источник звука, вырвавшего Крозетти из мира грез. Новая горсть гравия ударила в стекло. Он взглянул на часы: половина третьего ночи.

Он встал, натянул джинсы, подошел к окну, открыл его и получил в лицо еще одну горсть гравия. Выругался, высунулся из окна и на лужайке внизу разглядел темную фигуру, наклонившуюся, чтобы подобрать с дорожки новую горсть гравия.

— Кто тут, черт побери? — спросил он громким шепотом, каким говорят, когда не хотят разбудить спящих соседей.

Человек внизу выпрямился и тоже прошептал:

— Кэролайн.

— Кэролайн Ролли?

— Нет, Крозетти, другая Кэролайн. Спускайся и впусти меня.

Он долго вглядывался в белое, запрокинутое вверх знакомое лицо, потом закрыл окно, натянул рубашку и кеды, покинул комнату, вернулся обратно, успев проскочить до того, как дверь захлопнулась, схватил свой ключ, промчался по короткому коридору, вниз по ступеням и через холл к двери в сад. Открыл ее — и вот она, стоит там, в джинсах и черной футболке с длинными рукавами, промокшая насквозь, черные волосы облепили лицо.

Она метнулась мимо него в холл.

— Господи, как же я замерзла, — сказала она, и это походило на правду: в тусклом красном свете лампочки аварийного выхода ее губы были синими. Она бросила взгляд на стойку. — Можешь раздобыть что-нибудь выпить?

— Бар закрыт и заперт. Но у меня в комнате есть бутылка.

Он и правда купил ее в дьюти-фри для матери. Когда они оказались в комнате, он пошел в ванную, открыл кран с горячей водой, вручил Кэролайн свой старый клетчатый халат и велел снять мокрую одежду. Пока она переодевалась в ванной, он щедро налил виски в два стакана для воды и, когда она вышла — в халате, с полотенцем на голове, — протянул ей один из них.

Она выпила, закашлялась и вздохнула, заметив, что Крозетти вглядывается в ее лицо. Их взгляды встретились.

— Что?

— Что? Кэролайн, сегодня второе декабря, вернее, уже третье, а ты исчезла… точно не помню… в конце августа. Булстроуд мертв, тебе это известно? Кто-то убил его. Потом его юрист застрелил двух типов в гостиной моей матери, а гангстеры пытались похитить меня, и… Ох, боже, этому нет конца! Кэролайн, где тебя черти носили и что, черт побери, ты все это время делала?

— Не кричи на меня! — ответила она напряженным голосом. — Пожалуйста, можно мне посидеть минутку спокойно?

Крозетти сделал жест в сторону кресла у окна, она уселась там, а он плюхнулся на постель лицом к ней. Сейчас она выглядела странно маленькой и юной, хотя под глазами залегли тени, а сами глаза напоминали потускневший металл.

Она допила виски и протянула стакан за новой порцией.

— Нет, — сказал Крозетти. Сначала рассказывай.

— С какого момента? С самого рождения?

— Нет, можешь начать со своего брака с X. Олруд, проживающего в доме сто шестьдесят один по Тауэр-роуд, Брэддок. Давай, выкладывай.

Она резко втянула воздух, и он увидел, как на ее щеках расцвели знакомые розовые пятна. Ролли краснела легко, а ведь это важно для такой законченной лгуньи.

— Тебе и это известно?

— Да. Вообще-то я побывал там, рядом с этим домом. И мило побеседовал с Эмметом.

Глаза у нее расширились, она зажала рукой рот.

— Господи, ты видел его? Как он?

— Более-менее здоров, только немного тощенький. По-моему, умный мальчик. Там и девочка была, она тоже здорова, хотя ее я видел лишь мельком. Их отец, похоже, парень вспыльчивый.

— Можно и так сказать. Харлан всегда давал рукам волю.

— Это я видел. Объясни, как получилось, что ты связалась с ним? Он, кажется, намного старше тебя.

— Он был моим зятем. Мама умерла, когда мне было тринадцать, и моя сестра Эмили взяла меня к себе. Она на четыре года старше меня, а он на шесть лет старше ее.

— А твой отец?

Она издала короткий иронический смешок.

— Вот только знать бы, кто он. Мама служила горничной, барменшей и пополняла доход за счет своих дружков. Плати арендную плату за месяц — и получишь все двадцать четыре удовольствия. Таких называли «подружками дальнобойщиков». Очередной дружок и застрелил ее. Может, он хотел серьезных отношений? Однажды я пришла домой из школы, а там полно копов. Я позвонила Эмили, и она увезла меня. Это произошло в Микэниксбурге, и я стала жить с ними. Тебе обязательно знать это?

— Да. Значит, никакого дяди Ллойда не было.

— Нет, насчет дяди я соврала. Но Харлан был. Он начал спать со мной, когда мне исполнилось четырнадцать, и Эмили не предпринимала ничего, чтобы прекратить это. Он ее сильно колотил. Я забеременела Эмметом в шестнадцать, а Молли — четыре года спустя. И вот что я тебе скажу — тогда мне казалось, что все нормально. Харлан имел работу, мы не голодали. Так и жили. У меня была Эмили, у нее я, и у обеих дети. Ты удивился бы, узнав, сколько людей в городках вроде Брэддока живут так же. Потом Харлан потерял работу, начал подрабатывать за гроши в «Уолмарте»,[89]Эмили умерла, и…