Читать книгу "Дом за порогом. Время призраков - Диана Уинн Джонс"

– Мониган знает, что я уже близко, – сказала она.

Имоджин запрокинула голову, чтобы посмотреть на жаворонков.

– Они так делали и раньше, когда мы сюда приходили, – сказала она Шарт. – Прямо будто предупреждают кого-то.

– Прямо будто взлетают в небо и щебечут! – злобно передразнил ее Джулиан Эддимен.

Тут неприязнь Имоджин к нему достигла предела.

– Ты грубиян и тупица! Видеть тебя больше не желаю! – отчеканила она. – Мне даже находиться рядом с тобой противно! Все – я еду домой, сию же секунду! – И она бросилась бежать назад, к лесу.

– Вернись! – крикнула ей вслед призрачная сестра. Это был полный провал. Они должны были прийти к Угодьям Мониган вместе с Имоджин. А теперь она убегает со всех ног. Крепкие ноги мелькали, будто крутили педали велосипеда, желтая фигура все уменьшалась на фоне темной листвы Изнанки Потустороннего. – Верните ее! – крикнула прочим призрачная сестра. – Она – это я! Я тоже должна быть здесь!

XIII

Салли и Фенелла что-то кричали вслед Имоджин. Но Имоджин все бежала, будто и не слышала.

– Ну ее, – махнула рукой Шарт. – Все равно она не хотела увидеть Мониган.

– Ты хочешь сказать, она струсила и нашла предлог удрать, – засмеялся Джулиан Эддимен.

Может, и так. Похоже, все так решили, хотя больше никто не смеялся. Они неловко застыли у зеленых курганов, а над головами у них беспощадно свиристели жаворонки.

– Эти курганы на меня тоску наводят, – проговорил Говард. – Пошли уже.

К большому облегчению призрака, Шарт повела их дальше по дороге. Призрачная сестра боялась, что Шарт уведет их в курганы. С нее станется именно так представить себе обиталище Мониган. Но Угодья Мониган оказались еще немного дальше, там, где тропа переваливала через гребень холма и, как и дорога, обрывалась. Внизу раскинулась большая, круглая, как чаша, низина. По краю этой чаши бежала зеленая полоса травы, тщательно огороженная цепью и забором. На цепи висела табличка: «Частный плац-левада. Вход воспрещен».

– Здесь тренируют скаковых лошадей, – пояснила Одри.

Внутри ограды расстилался луг – овал жесткой травы. Там была Мониган. Призраку подумалось, что у Шарт недюжинная интуиция. Это и в самом деле были Угодья Мониган с незапамятных времен. Сначала призрачная сестра ощутила, как Мониган заполняет низину, будто лужа плотного газа. Потом, когда семеро живых проскользнули под цепью и пересекли беговые дорожки из упругого дерна, она увидела в этом газе скользящие, изменчивые, растворяющиеся картины. Это было все, что вершили в честь Мониган. Текла тусклая кровь. Блестел, обрушиваясь, топор – а потом нож. Бестелесные рты раззевались в беззвучном крике. И все это, и сонмы тому подобного плавились, кружились и всплывали вновь, пока семеро шли вниз по склону. Среди всего этого тоже плавились и менялись, но никуда не исчезали высокие бесплотные деревянные столбы. Иногда они стояли в ряд. Но чаще кольцом. И как бы они ни стояли, это были столбы, куда приносили жертв Мониган, чтобы убить.

Интуиция Шарт чуть-чуть промахнулась. Шарт остановилась в центре низины – ее призрачная сестра точно знала, что они не очутились ни в переменчивом ряду столбов, ни перед оплывающим кольцом. Но Мониган все равно была там и теснила их отовсюду.

– Бояться здесь нечего, – сообщил Джулиан Эддимен, сунув руки в карманы. – На горизонте ни единой богини.

– Что теперь надо делать? – спросила Фенелла у Шарт.

– Читать молитву, – велела Шарт. – Это очень опасно, но придется.

Шарт подняла куклу Мониган обеими руками и запела, остальные подхватили нестройным хором:

– О Мониган, великая богиня, приди, явись…

Призрачная сестра смотрела на них, стараясь не замечать кипевшей вокруг фантасмагорической бойни. Говард перезабыл почти все слова. Нед помнил только половину, а Фенелла постоянно сбивалась на свой личный вариант. «Медянки в темных пятнах», – несколько раз повторила она. Примерно то же самое происходило с Салли. Она несколько раз сбивалась на что-то вроде «да запылают наши души тво…» – но осекалась с виноватым видом. Одри, само собой, слов молитвы не знала, но повторяла, спотыкаясь, за Шарт – из вежливости, хотя к концу ее разобрал смешок. К счастью, у Шарт была отличная память. Прошел, наверное, год с тех пор, как она читала молитву в последний раз, но сейчас она запевала громко и отчетливо и безжалостно перебивала все их запинки и оговорки. В результате получилось как в церкви, когда никто толком не знает гимна и все ждут, какую ноту органист сыграет следующей.

Джулиан Эддимен ничего не говорил и ничем не показывал, что уже слышал молитву. Когда пение окончилось, он иронично процедил:

– Что, уже все?

– Теперь сидим и ждем, когда Мониган явит себя, – сказала Шарт.

Джулиан Эддимен плюхнулся в нагретую траву. Все остальные тоже сели или опустились на колени. В траве было полно цветов: призрачной сестре раньше не попадалось полей, где было бы столько разноцветных, разномастных цветов. Нед Дженкинс принялся нервно собирать по одному каждого вида, через некоторое время Одри вызвалась ему помогать. Они ползали по траве и бормотали: «Такого синенького у тебя еще нет» и «А это дикие фиалки». Тем временем Джулиан Эддимен переместился поближе к Шарт. Похоже, он так и не понял, что то, что у них произошло у телефона, было окончательно. Выждав с минуту, он попытался взять Шарт за руку. Салли это видела, но, похоже, ничуть не встревожилась.

Шарт сердито вырвала руку:

– Это тебе не пикник.

– Ну надо же, а я-то думал!.. – И Джулиан Эддимен лег навзничь и закрыл глаза.

Призрачной сестре очень хотелось, чтобы они относились к делу серьезнее. Мониган собиралась с силами. Она медленно сползалась от краев низины к центру ближайшего кольца бесплотных столбов – и там твердела, раздувалась, росла. Призрачной сестре не было ее видно, но она чувствовала, что происходит, потому что образы убийств и все столбы по краям низины растаяли вовсе, а в центре стали резче. И вот уже Мониган ощущалась как душное мерцание – все гуще и гуще. Поскольку Шарт немного ошиблась с местом, мерцало только с одной стороны, почти что за спинами живых.

Но и они что-то почувствовали. То и дело кто-нибудь оборачивался. Через некоторое время все, кроме Салли и Джулиана Эддимена, уже сидели, беспокойно поглядывая направо. Салли собирала цветы и напевала. Похоже, она присутствия Мониган вообще не ощущала. Джулиан Эддимен притворился спящим. Призрачная сестра только диву давалась. Как будто они начисто забыли полуночный обряд посвящения! Ей подумалось, что воспоминания о нем затуманились в их головах, превратились в дурацкую полуреальную шутку.

И вот Мониган уже стала как толстая подушка из ничего, источающая духоту и трепещущую тоску. Она высилась почти что до тяжелого неба – и совсем рядом с живыми.