Читать книгу "Французская волчица — королева Англии. Изабелла - Элисон Уэйр"

Но жалобные просьбы мужа увидеться с нею и с детьми оставались без ответа. Согласно Бейкеру, Эдуард страдал «из-за великой любви» — что является грубым преувеличением, — и якобы Ланкастер сжалился над ним и направил послание Изабелле, «чье сердце было тверже камня, сообщая, что благородный рыцарь изнемогает от любви к жене. Но эта железная женщина не ведала любви, зато умела гневаться». Если даже эта история верна, такую реакцию вполне можно понять, поскольку Эдуард не выказывал никакой любви или заботы о жене, когда Деспенсер разрушал их брак и последовательно лишал ее доходов, свободы и детей. Кроме того, «обдумав это дело, она стала бояться, как бы Церковь не призвала ее вернуться к отвергнутому мужу и разделить с ним ложе». Ее беспокойство вовсе не было беспочвенным, что и выяснилось на одном из заседаний совета в апреле.

Бейкер описывает, как Изабелла, «эта львица в женском облике», попросила совета у «этого жреца Ваала», Орлитона, который порекомендовал отстранить Ланкастера от охраны Эдуарда. Это чистейшей воды домыслы, поскольку, как мы вскоре увидим, возникли намного более серьезные причины сделать этот шаг. Но Бейкер, напомним, писал много лет спустя, когда делались попытки канонизировать Эдуарда II, и рассказы о перенесенных им страданиях могли придать ему ауру святости. Бейкер потом еще больше оболгал Орлитона, превратив его в своей истории в еще большее чудовище, чем Мортимер, и все эти россказни почти наверняка сфабрикованы с целью выставить епископа и Изабеллу в самом худшем свете.

Почему у Бейкера сложилось такое низкое мнение об Изабелле, понять нетрудно: она ведь бросила мужа ради любовника, свергла мужа, да еще, по убеждению Бейкера, приказала мучить и убить его — хотя эти утверждения, как будет показано ниже, не имеют никакой фактической основы. Но зачем ему понадобилось так брутально обрисовывать Орлитона? Возможно, ответ кроется в отношении патрона Бейкера, сэра Томаса де ла Мора, который был очевидцем жесткого обращения Орлитона к Эдуарду в Кенилворте; это могло его шокировать и позднее привести к ложному выводу, что епископ был ответствен и за другие несчастья падшего короля.

Все же не стоит сомневаться в том, что Изабелла не хотела возвращаться к Эдуарду. Нежелание это поддерживалось вполне естественными опасениями: она боялась вспышек его ярости и холодности, боялась разлуки с любимым человеком и с сыном, боялась жизни в изоляции — по сути, лишения свободы. И, конечно же, Мортимер поддерживал в ней нежелание видеться с Эдуардом. Мортимер уже доказал, что он ревнив, и не упустил бы еще одной возможности досадить Эдуарду.

Сохранилось несколько стихотворений, которые приписывают самому Эдуарду II; считается, что они были написаны именно в тот период. Если признать их подлинность, то из них можно сделать вывод, что муж осознавал двуличие Изабеллы. Стихи написаны на норманнском диалекте французского языка и представляют собой горестные размышления о превратностях судьбы и вероломстве жены. Мы можем очень хорошо представить себе, читая их, в каком состоянии и настроении он тогда находился.

Одно из стихотворений называется «Песня короля Эдуарда, сложенная им самим». Приводим ниже его вольный перевод:

Пришла ко мне зима, лишь горем я живу Фортуна бьет меня так часто, так жестоко! Удар, еще удар наносит наяву, Надежда, сила, дух — все сломлено до срока. Красотою и мудростью будешь богат, Честью, славой весьма наделен, Но как только Фортуна отводит свой взгляд, Ты — в позоре, ты глуп, ты смешон. Кого я любил, ненавидеть я должен, Горчайшее горе мне душу гложет, И тело страдает, и сердце слабо По воле прекрасной моей Изабо. Я верил — верпа мне, а ныне — обман У ней в каждом слове, она мне враг. Лишь черным отчаяньем дарит меня, И радость всю обратила в страх.[119]

Религия, очевидно, стала единственным утешением короля в его печальном уединении. В конце стихотворения он упоминает о своих грехах и выражает надежду на искупление:

С сердцем стесненным к тому иду, Кто ради меня страдал па кресте. Иисус, прости мне низость мою, Склонись к тому, кто в жестокой нужде. Прости мне измены и злые грехи […] Пречистую деву прошу умолить Сына, что ею рожден и взращен, Пусть мне соизволит милость явить И пусть я буду все же прощен.

В другом стихотворении содержится жалоба автора на то, что в тяжелых обстоятельствах он теряет свой красивый внешний вид и куртуазность:

Дождей горючих струи Из зимних льются туч, Жестокая Фортуна Закрыла дверь на ключ. Бывало, ласкала любимца она [то есть пишущего эти строки], Он был и пригож, и умен, Прославлен ученостью, вежеством горд, Но дожил до худших времен; Фортуна лицо отвратила свое, И прахом пошли все дары: Веселость угасла и мудрость ушла, Следа не осталось былой красоты. И горе зимою пришло до поры. Когда-то стоял на вершине, Меня почитали, боялись. Теперь меня люди прозвали «Король без короны» для смеху. Лежит моя жизнь в руинах, По воле Фортуны жестокой.[120]

В первую неделю марта, видимо, был раскрыт заговор с целью освободить бывшего короля Эдуарда из Кеиилворта. Был отдан приказ произвести расследование бесчинств нескольких человек, а именно Стивена Данхевида, монаха-доминиканца, Уильяма Эйлмера, приходского священника из Доддингтона, ранее бывшего доверенным клерком Десненсера, другого Уильяма Эйлмера, приходского священника из Бидуэлла, Уильяма Рассела, Томаса де ла Хэй, Эдмунда Госселина, Уильяма эйт-Халла (atte Hull) и Джона Нортона. Поскольку те же самые лица будут в июле осуждены за еще один заговор с целью освободить короля, логично предположить, что это расследование касалось более ранней и неудачной попытки.