Читать книгу "Легендарные разведчики - Николай Долгополов"

А в конце 1953-го — начале 1954 года Конон Молодый исчез. Родным, друзьям, сокурсникам сообщил, что по распределению отправляется в Китай, в провинцию отдаленную и недоступную. Для молодого специалиста командировка по тем временам завидная. Даже родственники ни о чем не догадывались.

Жил Трофим с мамой, бабушкой и маминой сестрой в коммунальной квартире на Новоостаповской улице в Пролетарском районе. Отец минимум раз в год выбирался в Москву из далекой своей китайской тьмутаракани. Наша разведка придумывала Молодому такую легенду, которая полностью оправдывала его отсутствие в Лондоне. Практика тогда отработанная: на материк в Европу выезжал мистер Лонсдейл, где-нибудь в Париже или Цюрихе ему меняли документы, и в Венгрию, ГДР или Польшу приезжал человек совсем под другой фамилией. А оттуда и до Москвы недалеко. Подарки домашним Конон привозил соответствующие. Трофиму, к примеру, расписные тарелочки с фанзами, китайские картиночки. Да, товарищи из Центра легенду прикрытия отрабатывали со стопроцентной достоверностью.

Конон писал подробные отчеты, получал новые задания, и вскоре в Лондоне вновь появлялся мистер Лонсдейл. Во времена, когда не было всё компьютеризировано, как сейчас, границы пересекались сравнительно легко.

Возникала нужда отправить письмо сыну и мужу, и домой к Молодым приезжали любезные люди «из МИДа». Китайская провинция так далеко, что посылать туда или оттуда письма бесполезно — не дойдут. Так что, пожалуйста, пишите, мы обязательно передадим с оказией.

А Конон Молодый в это время уже работал в Северной Америке. Легенда была такая. Его «папа» канадец Лонсдейл действительно погиб на войне, «мама» — умерла. Их документы, как и метрика сынишки Гордона, имевшиеся у советской разведки, были подлинными. И вот в Канаде появился начинающий бизнесмен Гордон Лонсдейл, он же советский разведчик под псевдонимом Бен.

Там, как полагает Трофим Молодый, его отец пробыл месяца три-четыре. Легализовался, выдали ему подлинные документы. И в Америку приехал, чтобы, опять-таки по легенде, получить хорошее образование. Оттуда — в Лондон, где учеба обходилась гораздо дешевле. Да и в Штатах долго оставаться было нельзя: не будешь же годами раздумывать, куда ехать учиться, не состыковывалось бы это с легендой. И как бы Гордон объяснил, на что он живет в Нью-Йорке? Потому и торопился с отъездом.

Тут во время всех этих переездов произошла классически неприятная история, которая может случиться с любым, даже самым подготовленным разведчиком-нелегалом. Банальщина, однако какая опасная. В парижском аэропорту к нему бросился с объятиями однокашник Жора Маслов. И здорово обиделся, когда Конон Молодый, пять лет с ним проучившийся, не признал своего дружка.

А до Европы Бен прошел отличную стажировку в Нью-Йорке. Опытнейший нелегал Абель — Фишер, резидент советской разведки в Штатах, опять-таки по преданию, авторство которого принадлежит Молодому, увидев его впервые на конспиративной встрече, воскликнул: «Партизан!» Правдивость эпизода оставим на совести Конона.

Но вот то, что им пришлось недолго проработать вместе, сомнению не подвергается. На связи с Молодым находились ценнейшие агенты-американцы — супруги Моррис и Лона Коэн. То, что он изучал в теории в подмосковной разведывательной школе, теперь приходилось осваивать на практике: устройство тайников, выемка и закладка информации, ее передача, встречи с агентами… Постоянная проверка, нет ли «хвоста»…

Возможно (это всего лишь версия Трофима Молодого), Центр специально, еще в США, познакомил Конона с Моррисом и Лоной. Трофим полагает: именно тогда планировалось, что в Лондоне они после вывода из США станут радистами Бена. Сам Конон Молодый уже в Москве любил повторять, и Трофим эти его слова запомнил, что «успех в разведке всегда приходит по плану». Так и получилось, только в Англии супруги Коэн работали под другими именами — Питер и Хелен Крогер из Новой Зеландии. А Питер Крогер, он же Моррис Коэн, незадолго до своей кончины рассказывал автору этого очерка: в Нью-Йорке Бен был одним из самых приятных и доброжелательных его связных. Так что личный, чисто человеческий контакт, без которого в разведке сложно, был установлен еще в Штатах.

В Англии, продолжал Трофим Кононович, его отец взялся за изучение китайского языка — на сей раз в Лондонском университете. Начинающему коммерсанту и студенту Гордону Лонсдейлу было уже, как и почти всем его однокурсникам, за тридцать. Возраст этот никого не смущал. Во-первых, война отодвинула для американцев и англичан сроки учебы. Во-вторых, штурмовать китайские иероглифы брались люди зрелые, имевшие уже по одному, а то и по два диплома.

Все они объясняли стремление освоить экзотический тогда для Европы язык желанием сделать хороший бизнес в набиравшей силу громадной стране.

Но еще в Москве, когда решалось, где приложить Конону лингвистические и прочие способности, было решено остановиться именно на китайском. В Центре справедливо рассудили, что и американская, и британская разведки перед отправкой в КНР пошлют своих офицеров в университет, чтобы овладеть языком предполагаемого противника.

Так что вместе с разведчиком из Москвы китайский «грызли» его западные коллеги. Все они были выявлены Кононом, данные переданы в Центр. Один из однокурсников даже признался ему на прощание: «Знаешь, Гордон, из всей нашей группы только ты и я — не разведчики». Конону Трофимовичу тогда пришлось нелегко. Автору китайского учебника надо было делать вид, что он совсем не знает языка.

А однажды другой сокурсник чуть не заставил Конона— Гордона рассмеяться и нарушить конспирацию. Учил пить фронтовика-разведчика русскую водку маленькими рюмками и крошечными глотками.

Как-то вместе с большой группой студентов он выехал на лоно природы. Один из них ринулся в речку да как замахал руками, поплыв привычными у нас, однако совсем не принятыми в Британии саженками. Гордон наблюдал за ним с большой тревогой. Как выяснилось, внимание на необычный стиль обратил не только он. Пловец в университете больше никогда не появлялся. Осторожные расспросы Лонсдейла закончились ничем: уехал, куда-то перевелся. Короче — навсегда исчез.

В Англии Бен завербовал нескольких агентов, добыл немало ценнейшей информации. Он получил образцы военной продукции, разработкой которой занимались немецкие ученые, служившие в годы войны еще Гитлеру. Кстати, отсюда и одна из сюжетных линий «Мертвого сезона». В фильме штрихами, тонкими и не слишком автобиографичными, обозначена судьба советского разведчика Молодого, а не Абеля — Фишера, как думают многие зрители.

Успешно шла и коммерческая деятельность Бена. Он сэко-номил немало средств для советской разведки. Его игровые автоматы приносили неплохие доходы, превратив Гордона Лонсдейла в независимого человека. Так что обычно непростой для разведчиков-нелегалов вопрос — как объяснить окружающим, откуда деньги? — отпал сам собой. Ему был даже присвоен титул сэра. Вероятно, это достижение сродни успеху другого нашего нелегала Григулевича, дослужившегося до звания посла.

Удачливый коммерсант Лонсдейл аккуратно отчитывался и перед британской казной, платя налоги, и перед Центром. Дома Молодый клялся, то ли в шутку, то ли всерьез, что сделал состояние благодаря политэкономии и учению Карла Маркса.