Читать книгу "Арабская сага - Таня Валько"

– Ты права, Дарин. Не здесь наше место. Но это другая история, ничем не интересная. – Испанка хмурится. – Злая судьба была против нас.

На минуту между женщинами повисает неловкая тишина. Первой оправляется Мария Фатима:

– Нечего плакать над разлитым молоком. Нужно мыслить позитивно! У нас есть возможность написать единственную в своем роде, неповторимую историю современной Сирии. Это будет бестселлер! – восклицает она дрожащим голосом. – Находясь в самом центре событий, давать отчет о них – это почти работа военного корреспондента, которым я когда-то, еще подростком-бунтаркой, хотела быть.

– Справишься, – утешает ее сестра мужа.

– С твоей помощью наверняка. Ты настоящая живая история своей страны, совершенный источник информации, – хвалит Мария Фатима молодую женщину. – А я приложу к этому мой писательский талант, – забавно раскланивается она во все стороны, – и объективность, и мы используем события этих тяжелых времен для книги, которую будут читать потомки, сидя дома или на улице в кафе в самом центре нового, возрожденного Дамаска. От нечего делать и с неохотой они перелистнут пару страниц моей книги, которую весь жаждущий сенсаций мир прочтет от корки до корки.

Сальва смотрит на часы и внезапно встает.

– Хватит мечтать! Время идти за детьми в школу, не могут ведь они сами возвращаться. Благодаря нынешней ситуации нам гарантирована ежедневная часовая прогулка. Смотри, как хорошо! – иронизирует молодая женщина, полная энергии.

– А у тебя есть дети? – спрашивает, уже уходя, испанка у Дарьи.

– Нет, еще нет, – отвечает она вздрогнув, в душе надеясь, что никогда не забеременеет от этого чудовища, с которым ей приходится жить. Это будет трудно: разумеется, речь не может идти о применении каких-либо противозачаточных средств, и девушка каждый месяц испытывает мучения, ожидая определенного периода.

Оставленными добрыми соседками пирожными заинтересовался Ясем: ему в голову приходит прекрасная мысль. Он входит в комнату, которая всегда закрыта и в которую войти имеет право только он, выносит оттуда маленькую бутылочку из темного стекла, перекладывает пару пирожных на небольшое блюдце, окропляет их какой-то жидкостью, а потом стучит в комнату отчима.

– У меня для тебя есть что-то вкусненькое в знак примирения. – Он протягивает руку, глядя на Ибрагима спокойно и почтительно.

– Спасибо, сын. Я всегда верил в твое доброе сердце. – Ни о чем не подозревая, Ибрагим берет баклаву.

Когда мать с невесткой возвращаются после приятной встречи с соседками в саду, оказывается, что отец вдруг заболел. У него болит живот, мышцы и от страшной боли раскалывается голова. Спустя два часа начинается рвота. Лежащий на кровати, он выглядит так, словно время для него бежит в сумасшедшем темпе: с утра он постарел по крайней мере лет на десять. Ни с того ни с сего его черные, тронутые серебром волосы полностью поседели и выпадают буквально клочьями, лицо приобрело белый цвет и стало похоже на промокательную бумагу, а под глазами появились мешки и черные тени. Тело покрывает холодный пот, его бьет дрожь.

– Нужно ехать в больницу! – Испуганная Мунира повышает голос, видя бесстрастное лицо своего сына, который внимательно смотрит на отчима. – Может, подцепил амебу или другую заразу!

– Обычная форма желудочного гриппа, – сообщает авторитарно Ясем. – Мы не будем с простудой на скорой помощи мчаться в больницу. Нас вышвырнут оттуда.

– Как ты можешь?! Дай мне на такси, я сама его отвезу!

Мать протягивает руку, как для милостыни, но сын с презрением ей улыбается и отрицательно мотает головой.

– Подождем до утра, а сейчас дай ему аспирин. Кстати, ты уже что-нибудь приготовила поужинать? Хватит лениться – теперь за работу! – ворчит он на нее.

– Я не твоя рабыня. Если ты открыл тут забегаловку, то или сам готовь, или найди кухарку. Я уже тебе говорила! – На этот раз женщина решает быть твердой и не прогибаться под него.

При этих словах Ясем хватает за шею стоящую в углу испуганную Дарью, поворачивает в сторону коридора и пинком толкает ее в кухню.

– Если одна отказывается, другая будет работать за двоих! – сообщает он со злым блеском в глазах. – Я не буду потакать в своем доме дармоедам! Роль и призвание женщины – служить мужчине и баста!

Он наотмашь бьет согнувшуюся и всхлипывающую жену.

Мунира не замолкает:

– Нормальные сыновья помогают матерям, но ты никогда таким не был, выродок!

Она медленно идет за невесткой.

– Если все приготовим, дашь нам на такси до больницы? – Ответа она не слышит, так как Ясем закрывается в своей тайной комнате, порога которой никто из семьи никогда не переступал.

После ужина веселые и нажравшиеся как свиньи мужчины выходят в город. Сын, разумеется, не выполнил просьбу матери, которой остается только применять временно действующие жаропонижающие средства и молиться, чтобы сильный организм мужа справился с болезнью.

– Ты ел что-нибудь в мое отсутствие? – спрашивает она у больного шепотом, хотя нет никого, кто мог бы их подслушать. Взволнованная женщина боится все же, что стены имеют уши.

– Да… – отвечает ей чуть слышно Ибрагим.

– Что это было? Откуда ты это взял?

– Ясем угостил меня баклавой… Пришел ко мне… Я думал, он хочет помириться… – Дыхание у него прерывистое и – странно! – в нем слышен чеснок. – Пить, Мунира, любимая, пить…

После последней стычки сына с отчимом жена предчувствует самое худшее. Она подает Ибрагиму молоко с надеждой, что оно поможет связать яд и не позволит ему распространиться по организму, тормозя дальнейшее токсическое действие. Мунира не верит в руку дружбы, протянутую Ясемом, и думает только об одном: какой яд применил тот и в каком количестве? Хотел ли он только напугать или же на самом деле убить? Ей хочется верить, что первое, ведь отравление человека в центре города при таком количестве полиции и служащих национальной гвардии, днем и ночью снующих по улицам столицы, не могло бы ему сойти с рук и провалило бы его идеальную явку. Это же не пустыня, где безнаказанно правит халифат и его сумасшедшие приспешники. Здесь джихадистов из «Исламского государства» преследуют, сажают в тюрьмы или убивают на месте. В Дамаске они должны скрываться, как Ясем Альзани, называемый джихади Джоном.

Любящая арабская жена, чистокровная сирийка, обещает себе, что если ее муж умрет, то она уже без сомнений выдаст сына-преступника, даже если заплатит за это собственной жизнью.

Ясем решает немного ослабить своим женщинам путы, хотя очень недоволен и обеспокоен этим. Он представлял себе, что будет вести тут чистую жизнь мусульманина, как описано в Коране и хадисах, где мужчины заправляют всем, потому что они выше женщин, которые им покорно служат. Отчима он не берет во внимание, так как это он воин, вождь, глава дома и махрам. Ему не нравится также поведение Дарьи: он думал, что сломает эту девушку. Может, она и запугана, потому что в ее глазах он видит страх и боль, но оказалась упрямой как осел, а свою агрессию в отношении его она скрывает под маской слабости и вечной грусти. Когда он берет ее в половом акте, который ему не приносит никакого удовольствия и наслаждения, а служит лишь для продолжения рода, видит мертвые глаза Дарьи, которые часто наполняются слезами, а ведь она должна быть счастлива от того, что он ее оплодотворяет и хочет дать ей ребенка. Когда же он старается направить ее на верную дорогу настоящей мусульманской жены, применяя наказание – порку, – та скукоживается, как зверек, и, вместо того чтобы быстро исправить свои ошибки, уходит от окружающего мира, замыкаясь в себе, что доводит Ясема до бешенства. Ведь в святой книге, которую джихадист читает с утра до вечера, написано: