Читать книгу "Сады диссидентов - Джонатан Летем"

Вернувшись в Пендл-Эйкр к началу нового семестра, демобилизовавшись с фронта на Войне Агнца, для которой он оказался непригоден, Мерфи вернулся и к прежней ответственной, аскетичной жизни. Опять наполнились учениками комнаты общежития, возобновились уроки, а по краям газонов лежали и шуршали по-змеиному баррикады из рыжих гниющих листьев, вычесанные граблями из-под деревьев. Мерфи лишь однажды упомянул в разговоре о том, что спустя некоторое время казалось просто сном о Нью-Йорке, привидевшимся в горячечном бреду.

– Я должен извиниться перед тобой, Серджиус.

– За что?

– За ту поездку. Все вышло совсем не так, как я хотел.

Серджиус молча пожал плечами, тронул струны.

– Я собирался отвезти тебя к твоей бабушке, если бы ты захотел. Я думал, мы с тобой все это в поезде обсудим, по дороге, но… Понимаешь, как-то я это упустил. А ты бы этого хотел, Серджиус? Поехать к бабушке?

Что это с Мерфи – это он всерьез? Когда Серджиус сидел перед судьей, он чуть было не ответил, что хочет жить с Розой. Но, поскольку он тогда все-таки ответил иначе, то теперь предложение Мерфи огорчало его и казалось попросту нелепым. У Серджиуса появилось неприятное ощущение в животе: неужели его хотят предать? Неужели Мерфи и Стелла Ким уже раскаялись в том, что придумали такое суррогатное родительство? Неужели все эти махинации, относительно которых Серджиус пребывал в полном неведении, были как-то связаны с фантазиями Мерфи, вообразившего, что Стелла Ким станет его подругой жизни? Или эта парочка – полные идиоты, или они задумали окончательно его погубить. Если это понимал даже восьмилетний ребенок, то неужели взрослым было невдомек, что теперь, после того, как он предал Розу, и речи быть не могло о том, чтобы поехать к ней в гости?

Может быть, Мерфи просто не знает Розу.

Хотя Стелла Ким и приезжала еще пару раз, привозила “Алису”, серьги Мирьям, пластинки Томми, еще какую-то чепуху, Серджиус больше ни разу не переступал порога коммуны. И Розу Серджиус видел всего один раз – и то уже после того, как ее увезли из квартиры в Саннисайд-Гарденз.

Впоследствии Серджиус понял, что именно с этого глупого вопроса и началось его долгое и медленное охлаждение к Харрису Мерфи, утрата веры в него. Начал расти усик сомнения – а семечко для него заронил тот скептицизм по отношению к Мерфи, которым он заразился еще летом, в сборищах вокруг костра, среди клубов никотинового, гвоздичного и марихуанного дыма, уносившихся ввысь, к далеким галактикам. Ну и черт с ней, той злополучной поездкой! Но вот сам вопрос был непростителен. Экскурсия в Нью-Йорк была судорожной нелепостью, ударом молнии, который Серджиус и Мерфи вытерпели вместе. Но этот вопрос – нарочитый, преднамеренный, словно цитата из Фокса или Нейлера, – совсем другое дело. И все же Серджиус не мог мгновенно осознать, насколько низко Мерфи пал в его глазах.

Это просто было ему не под силу.

Серджиус продолжал сидеть с гитарой в руках, но уже не трогая струн, упражняя недавно обнаруженные мышцы в висках, бровях и скулах – те самые, что не давали вырываться наружу слезам, а также желая открыть в себе некий квакерский сверхдар, чтобы молча растворить ту жалобу, которую Мерфи оставил висеть в воздухе, – и вдруг выпустил горячую струю жидкого кала (ему показалось, целую кварту) прямо в вельветовые штаны, а заодно, сквозь их ткань, и в обтянутые шотландкой подушки затхлого, обсыпанного крошками дивана Мерфи.

* * *

Было ли что-то подходящее для мальчика-квакера в галерее игровых автоматов? Прежде всего, конечно, игра “Фроггер”, или “Спаситель лягушек”. Там нужно было переводить лягушек через шоссе, переправлять на плавучих бревнах, направлять в безопасные заводи: вот идеальное упражнение в ненасилии, требующее большой сноровки на небольшом пятачке Мирного царства. По-видимому, лягушки, сподобившиеся благодати в мире, полном коварных ловушек, могли уже без страха отдыхать у самых лап льва. “Фроггер” представлял собой идеальную для маленького воюющего агнца видеоигру, так что, пока его школьные приятели взрывали один звездолет за другим, играя в “Дефендер” или “Ксевиос”, зажаривая полчища врагов на пиксельном огне, Серджиус набивал руку, понемногу превращаясь в большого спеца по “Фроггеру”.

Мальчики постарше, заходившие в торговые ряды, чтобы выкурить сигарету или тайком приложиться к пиву, дивились ловкости вундеркинда в игре, которой они так и не овладели – или потому, что не хватило терпения, или потому, что они были слишком кровожадны, чтобы попусту тратить четвертаки на такую безобидную чепуху. Ты только погляди, как она прыгает – этот малый никогда не промазывает! Они покупали Серджиусу шоколадные драже “M&M’s”, и он поедал их, одной рукой ведя очередную лягушку к спасению. Серджиус виртуозно орудовал джойстиком: так совершенно неожиданно пригодились ему уроки Мерфи по настройке гитары.

Но в деле спасения гексагональных лягушек Серджиус, пожалуй, был серьезен как ни один другой человек, ступавший по земле.

Пожалуй, он стал Джорджем Фоксом доктрины “Фроггера”.

Еще ему подошел “Кьюберт”: там действие происходило во вселенной, где не было ни пистолетов, ни бомб, ни каннибализма в духе “Пэкмена”. Маленькое искусственное существо, состоявшее непонятно из чего – не то из слизи, не то из соплей, – просто скакало и увиливало, вроде тех лягушек, и пыталось уцелеть в этом странном мире, похожем на парящую в открытом космосе пирамидальную лестницу. На самом деле Кьюберт напоминал Серджиусу Маленького принца – благородного сироту, который поливает одинокую розу на своей крохотной планете. Кьюберт не мог выскочить за пределы экрана – иначе ему грозила гибель, а потому он вызывал какую-то тайную жалость. Но и “Фроггер”, и “Кьюберт” наконец стали казаться ему слишком легкими и слишком мультяшными: обе игры предназначались для малышей, не желавших сталкиваться с суровостью мира даже в форме видеоигры. И лягушки, и Кьюберты были все те же Фердинанды, которых еще ни разу не кололи, ни разу даже не выводили на арену. Для мальчика-квакера пришла пора более серьезных испытаний.

Он принялся искать такую видеоигру, где была бы кнопка “стрелять”, но только такая, где можно было отказаться от стрельбы. Так Серджиус нашел “Тайм-пайлот”, или “Полет во времени”.

Игра была простая: твой маленький самолет летел в центре экрана, кружился в воздухе, поворачивался на триста шестьдесят градусов, а со всех сторон к нему подлетали тучи маленьких самолетов такой же конструкции – только вражеские. Они стреляли в тебя, и ты стрелял в них. Начинал ты с какого-нибудь биплана времен Первой мировой войны, с “Сопуит Кэмел” или другого союзнического героя, а потом постепенно твое воздушное пространство заполнялось “Красными баронами”, которые только и ждали, когда их подстрелят. Игра “Полет во времени”, разумеется, задумывалась как массированная бойня.

Перейдя на новый уровень, ты продвигался во времени вперед. На втором уровне скорость возрастала: там действовали уже истребители времен Второй мировой. На третьем уровне – современные реактивные самолеты. Дальше ты попадал в будущее из научной фантастики – более типичное для видеоигр измерение. Само же действие, хотя оно каждый раз ускорялось, оставалось прежним.