Читать книгу "И дети их после них - Николя Матье"

– Ага, сегодня не тот день, чтобы выяснять отношения, – сказал Антони.

И кузен поспешил на улицу. Антони вернулся к бару и заказал кружку пива. Франция выиграла. Франция вышла в финал.

4

После финального свистка Эйанж вскипел. Город заполнила бесконечная вереница машин, которые начали сигналить и так и этак. В окнах вывесили флаги, на улицах тоже размахивали полотнищами, закрепленными на длинных гнущихся древках. В результате получилось какое-то странное зрелище, смутно напоминающее художественную гимнастику – вольные упражнения. Даже лица окрасились в цвета триколора. Молодежь бегала, свистела, запускала петарды. Пили прямо на тротуарах из больших металлических банок. Несколько юных придурков взгромоздились на капот и стали носиться вдоль всей пробки, перепрыгивая с машины на машину. Полицейские смотрели на все это с добродушным безразличием. Прохожие останавливались, чтобы расцеловаться с ними. Раньше город не знал за собой такой силы, такой энергии. После тридцатилетней непрухи он открывал себя заново: победа покончила с кризисом. В мэрии откупорили шампанское. На центральной площади журналист местной газеты собирал впечатления с пылу с жару. Завтрашний номер будет полон радостных комментариев. На всех устах – одно местоимение. «Мы» выиграли, «мы» вышли в финал, «мы» чемпионы. На улицах было также замечено несколько алжирских знамен. Впрочем, Обертен, кузовной мастер из центрального квартала, еще несколько дней назад повесил у себя на витрине транспарант с надписью: «Зидан – президент». Местное отделение «Национального фронта» временно спряталось за железными шторами.

В районе полуночи или часа ночи Антони и Хасин встретились на тротуаре перед «Заводом». Было тихо, только вдали еще слышались отдельные взрывы петард да случайные автомобильные гудки. Бары закрывались, отправляя скопившиеся у них пьяные туши по домам. Антони пошатывался, это было прикольно, ему даже пришлось прислониться к стене, чтобы закурить. Весь вечер он пил и болтал с разными людьми, например с Руди, который так нализался, что свалился под стол, и какие-то мальчишки раскрасили ему физиономию жженой пробкой. А вот с Хасином они по максимуму избегали друг друга. Понадобились поздний час, выпитый алкоголь, победа и потом это витавшее в воздухе колоссальное чувство всепрощения, чтобы они все же обменялись парой слов. Их произнес Хасин, который подошел, держа руки в карманах.

– Ничего себе бардак, – сказал он.

– Ага.

Над ними сияла огнями доменная печь. Они не знали, что сказать. Хасин решился первым.

– Ты тут вкалываешь?

– Ага. У «Гордона».

– А, нормально.

– Не-а.

Его ответ развеселил Хасина.

– Да везде одинаково.

– А ты где?

– В «Дарти», в Ламеке.

– Прикольно все же.

– Что?

– Да вот, что мы так встретились.

– Ага.

Прошло несколько секунд, потом заговорил Антони:

– У меня отец умер. Два года уже.

Он ждал, как подействует это известие на Хасина. Никак. По крайней мере, все вставало на свои места. С той историей покончено. Она осталась в прошлом.

– А что с ним случилось?

– Утонул.

– В озере?

– Ага.

Антони задумчиво затянулся. Хасин вспоминал.

С его стариком тоже дело было не блестяще вообще-то. Дыхательная недостаточность. Ехать лечиться во Францию он отказывался и теперь таскал повсюду за собой на колесиках баллон с кислородом. Хасин съездил навестить его, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Старик жил так, будто он фарфоровый, никуда не ходил, держался в тени, экономил движения, в стороне от всех, сидел целыми днями перед теликом. Ему зачем-то мазали лицо и руки мазью, и его бледная кожа теперь блестела. Он был похож на какую-то зверушку, что живет глубоко в пещере, вдали от солнца, – слепую и вялую. Не говоря уже о запахе.

– А я себе байк купил.

– Без балды? – проговорил Антони.

Он вдруг весь просиял, как мальчишка.

– Прикольно все же, – снова сказал он.

– Ага. Прикольно.

– А какой?

– «Судзуки 125 DR».

Антони расхохотался. Ну и дела. Прикольная штука жизнь, если поразмыслить. Он совсем осмелел.

– Дашь прокатиться?

– Не, не думаю.

– Я сзади сяду. Один кружочек.

– Нет-нет. Все, хватит.

– Да ладно, не жмотничай.

В квартире у них над головой кто-то запел «Марсельезу». Женщина. Пела она точно, но слов явно не знала, поэтому после фразы «…чтоб вражья кровь была в земле сырой»[49] пение стихло.

– Слушай, чувак, – не унимался Антони. – Меня еще и кузен кинул, теперь пять кэмэ пешком топать.

Хасин в конце концов уступил. К тому же он испытывал скорее гордость. Когда они подошли к мотоциклу, он спросил:

– А сколько твоему отцу было лет?

– Честно говоря, даже не знаю.

Антони держался за багажник, а Хасин тем временем выписывал зигзаги, объезжая валявшийся на проезжей части мусор. Эйанж – город маленький, и бушевавшая в нем двадцать три часа радость быстро сменилась зловещим постпраздничным штилем. На улицах остались обрывки жирной бумаги, смятые пивные банки, следы взрывов да несколько припозднившихся прохожих, нетвердо стоявших на ногах. Хасин ехал быстро, на нервах, рывками: газ, тормоз, газ. Запах выхлопа, молодой шум маленького мотора возвращали Антони далеко в детство. Ему хотелось самому сесть за руль. Когда они остановились перед светофором, он снова попросил:

– Нет, ну правда, дай мне попробовать. Я осторожно.

– Нельзя, чувак.

– Остановимся на парковке. Я пару раз прокачусь туда-обратно. По-быстрому. Только попробовать. Чувак, я вожу с закрытыми глазами. Ну, можно?

– Можно, только нельзя.

Антони доставал его еще какое-то время. В конце концов они поехали к новой зоне благоустройства Монте. Этот крупнейший проект экономического возрождения города находился еще в зачаточном состоянии. Тут и там стояли несколько ангаров, вещевой рынок, магазин «Коннексьон» и недавно построенные офисы, походившие на штабеля контейнеров. Все здания суперфункциональные, возводятся за два дня, стены, переходы, лестницы – все кажется крайне хрупким, такое впечатление, что первый же порыв ветра обрушит всю эту архитектуру к чертовой матери. Там будут бухгалтерия, врачи, помещения для разнообразных видов деятельности, «открытые пространства» и компьютеры, кофемашины, ксероксы. Будущее, короче. И уже сейчас есть паркинги, огромные, с бетонными ограничителями и множеством фонарей. Ночью там море, нет, океан свободных мест.