Читать книгу "Самая страшная книга 2014 - Алексей Жарков"

Строгая лакированная дверь. Замочная скважина, над нею дверная ручка, блестящая, отполированная тысячами хватаний. Грязными руками, больными руками, уродливыми руками. Хорошо, что я не дверная ручка! Я опустил на нее ладонь и легонечко нажал. Еще одно касание, которое ей придется вытерпеть. Толкнул дверь, она подалась. В груди не екнуло и не стукнуло, и не было никаких других знаков, предупреждающих меня о неладном. Я стоял на пороге, в полосе падающего из коридора света, а дверь, подталкиваемая собственный весом, медленно открывалась. Шторы были опущены, но, в отличие от других, эта комната оказалась жилой. И ее обитатель в данный момент спал. Под одеялом, несмотря на духоту, лежал человек-гигант. Я и сам был немаленького роста, из тех, что на физкультуре стоят первыми, а за ними, на полголовы ниже, остальные, но до спящего мне расти и расти. Неужели это мой дед? Путешествие закончено возле этой широкой кровати. Или одна глава моей жизни заканчивалась, и начиналась другая? Я подошел ближе к спящему. Дед был седым, но старым не выглядел. Гладко выбритое лицо, кожа, слишком смуглая, но ведь он живет на юге, под таким солнцем можно и негром стать, несколько резких морщин. Три глубоких на лбу, две носогубные складки и лучики у внешних уголков глаз. И это все. Очень хорошо сохранился. Я учуял запах сигаретного дыма. На прикроватной тумбочке стояла переполненная окурками пепельница. И, кажется, оттуда поднимался дымок…

— Здравствуйте!

Это сказал не я и не дед. Такой завораживающий женский голос. Я, не мешкая, обернулся к его обладательнице. Хоть бы она была молода и красива! В яблочко! Я увидел молодую женщину в легком белом халате. Узкое лицо под золотистой челкой. Фиалковые глаза, пухлые чувственные губы. Я постарался быстрее захлопнуть рот, чтобы не выглядеть этаким провинциальным дурачком-простофилей. Но боюсь, все-таки выглядел, потому что заметил, как ее глаза чуть прищурились, улыбаясь. Вот черт…

— Меня зовут Алиса, я одна из медсестер, которые ухаживают за Павлом Алексеевичем. А вы, наверное, Вольдемар Константинович.

Вольдемар Константинович, солидно, будто не про меня.

— Не так официально. Зовите меня Волей.

— А мы вас так скоро не ждали. Вот Павел Алексеевич обрадуется, когда проснется.

— А давно он спит?

— Нет. Но не будем его будить, пойдемте, я покажу вашу комнату.

На пороге я приостановился, хотел еще раз осмотреться, но Алиса положила мне руку на рукав и настойчиво потянула за собой. Однако…

Предназначенная мне комната была одною из тех, в которые я заглядывал, когда искал деда. Просторная, с двуспальной кроватью, на такой жалко спать одному. Вот и тумбочек прикроватных две в подтверждение моих мыслей. Возможно, раньше это была семейная спальня. Алиса, не жалея аптекарской чистоты халатика, принялась сдирать чехлы с мебели. Я отворил плотные шторы, и пыль, которую потревожили, радостно заплясала в столбе солнечного света. Вся остальная мебель выглядела громоздкой и устаревшей.

Деда я увидел вечером. Остаток дня убил на то, чтобы обустроиться. Прислуги не было, только сиделки-медсестры, которые вели нехитрое хозяйство и готовили. Кажется, еще два раза в неделю приходила женщина, чтобы убрать дом и навести порядок в саду, но я сомневался в ее существовании: домыто грязный, а сад — запущенный. Вечером ко мне в комнату постучались. За дверью стояла молоденькая девушка, по виду совсем ребенок, в обязательном белом халатике. Стоп! Похоже на униформу, которую обязаны носить все. Уж не выдадут ли мне такой же? Представил себя в куцем халате, с торчащими оттуда голыми волосатыми ногами сорок четвертого размера и не удержался, рассмеялся. У девушки обиженно задрожали губы. Похоже, мой смех она приняла на свой счет.

— Извините. Что вы хотели? — взял себя в руки.

— Я… я ничего. — Она развернулась и ушла б, но я проворно схватил ее за плечо.

— Ну, я же извинился. Ты кто? Давай знакомиться. Я Воля.

— А я Кира. Медсестра, помогаю вашему дедушке. Я и пришла от него. Он просит, чтобы вы к нему зашли.

— Ну вот, а хотела убежать, ничего не сказав, — пожурил я девушку. — А где Алиса?

— Алиса?

— Когда я приехал, здесь была другая девушка, тоже медсестра.

— А, Алисия Викторовна. Она уже ушла. Ее смена закончилась. Мы втроем дежурим около Павла Алексеевича, по суткам. Я, Алисия Викторовна и Валентина.

Уже знакомым путем я прошел за Кирой к деду.

Он полусидел-полулежал, опираясь на большие подушки, и курил. Немного робея, я подошел к кровати и уселся в изголовье на стул с кованой спинкой. Вещь на вид красивая, старинная, но сидеть неудобно. Я уже заметил: вещи в основном служат или тому, чтобы на них любовались, или тому, чтобы пользовались, стул как раз был из тех, которыми можно только любоваться. Поэтому я слегка поерзал, устраиваясь, и, в конце концов, сполз на самый краешек, пришлось напрячь мускулы ног и балансировать. Я уставился на деда, дед — на меня. Несколько секунд мы молча оглядывали друг друга. Не знаю, остался ли он доволен моим внешним видом. Может, он и не такого внука желал. Но простите, что выросло, то выросло. Я тоже не знал, что думать. Мы с мамой, когда прочитали письмо, представили себе старенького седенького дедушку, еле передвигающегося, с палочкой, а может, забавно прикладывающего ладонь к уху, чтобы лучше слышать. Может, полуслепого, с роговыми очками на переносице. В общем, получилась карикатура на этого здоровяка, непонятно зачем улегшегося в постель.

— Ты поснимал с мебели чехлы и открыл повсюду окна. — Это был не вопрос, а утверждение. Таким тоном прокурор говорит обвиняемому: «Вы обвиняетесь в том, что третьего дня проникли в чужой дом и там — о, ужас! — поснимали чехлы (суду еще предстоит узнать, что вы с ними сделали) и открыли все окна».

Я промолчал. А он раскудахтался. С удивлением я опознал в этих звуках смех.

— Это хорошо. Я именно для этого и вызвал тебя. А ты думал, будешь читать подслеповатому старику или играть с ним в нарды?

— Какая разница, что я думал, — Старик начал грубить и заслуживал того же. Думал, что ты старый сморчок и одной ногой в могиле стоишь. Это я не вслух, конечно. Хотя не удивлюсь, если старикан прекрасно знал, почему я приехал, уж очень недвусмысленное письмо написал. Какая там родная кровь и утешение на старости лет? Приезжай, смотри за мной, в награду получишь наследство — этот старый дом и пенсионные сбережения. Ну и маху же я дал, когда сюда ехал. Тоже еще наследничек, — Хотел на вас посмотреть, про отца узнать. Кстати, дайте мне его фото. А то я и не видел его, знаю только со слов матери, что был он высоким, дюжим, рыжим, и я на него похож.

— Фотографию? Да на чердаке все свалено, как бросили при переезде, так и лежит. Думал, разберу, да слег. Позже дам ключ, пойдешь, поищешь. А пока иди, пожалуй, слаб я, хочу отдохнуть. Завтра о делах поговорим.

Он устало прикрыл желтые, как мед, глаза, вроде заснул. Я вышел. Не верил я почему-то старику, хоть он и был моим дедушкой, ох, как не верил.