Читать книгу "Смута. Том 2 - Ник Перумов"

с ней была… сняли её на год, заплатили вперёд…

– Так я о чём тебе толкую, любезный?!

– Так год-то прошёл, барыня! И не один!.. То когда ж было, кто ж такую квартиру пустой держать станет!..

– Постой, постой, дорогой, – вмешался дедушка. – Вижу, тут какое-то недоразумение. Значит, квартиру сдали?

– Сдали, барин, да и как не сдать?

– А вещи?!

– Вещи все целы! Помилуйте, барыня, у нас дом приличный, не малина воровская! Аккуратно вывезли всё и сложили! Управляющий все бумаги имеет!.. Так это вы, выходит, были? То-то я смотрю – узнавать не узнаю, а лица-то вроде как знакомы!.. Только где ж вы, барыня, были?..

– Где надо, – с каменным лицом уронила бабушка. – Ну, веди тогда к управляющему, любезный. А заодно объясни, что это у тебя за безобразия на стенах написаны? Почему не убраны?

– Уберём, барыня, закрасим! Дому вообще ремонт требуется! Чека у нас тут разор навела, да, слава богу, прогнали мазуриков!..

– Чека? В смысле Чрезвычайная Комиссия?

– Она, – кивнул дворник. – Как переворот-то случился, ну… леворюция эта…

– Революция…

– Да барыня, что ж вы так побледнели? Прогнали ж мазуриков! И государь вернулись! Аль не знаете?!

– Знаем, знаем, любезный, – поспешил Николай Михайлович. – Ну, коль управляющий здесь, то…

– Здесь, барин, третьего дня вернулся. Пойдёмте, он-то во всём разберётся…

Управляющий и в самом деле разобрался. Робкие его попытки выяснить, куда же барин с барыней пропали аж на семь лет, Мария Владимировна пресекла со всей решимостью. Мол, главное – вернуть вещи. И кстати, нет ли иной квартиры, свободной? Очень уж ей нравится этот дом, где сумели сохранить их с супругом собственность!

– Сохранили, как есть сохранили! – залебезил управляющий. – Извольте-с сами убедиться, госпожа, ничего не пропало!.. И квартира есть, как не быть!.. Многие-с уехали, и того-с, с концами, контракты не продлили!.. А многие и того-с, с прошлой весны как съехали, так и всё!..

– Значит, 1915-й. Революция разгромлена. Добровольцы победили, – бабушка сидела, зажмурившись и запрокинув голову. – Что ж, Николай Михайлович, дорогой, всё-таки у них получилось!.. Получилось у наших кадетов!.. Уверена, они тут сражались; надеюсь только, что живы…

– Даст Бог, живы. – Профессор перекрестился. – Вот ведь удивятся!..

А Юлька с каким-то странным и горьким сожалением подумала, что вот, кончается, не начавшись, их дружба. Ведь Феде, Пете и Косте сейчас уже по восемнадцать лет, если не по девятнадцать. О чём им говорить с двенадцатилетней девчонкой?..

Проблему, почему они оказались не в 1909 году, а в 1915-м, Николай Михайлович решительно отставил. Как и болезненный лично для него вопрос, почему не случилось никаких изменений в их 1972-м, несмотря на успех кадетской миссии в 1917-м.

– Потом все вопросы, потом! Сперва устроиться здесь, а потом уже разбираться! Почему случилось то, что случилось, – выясним непременно, но не сразу!

Проще всего оказалось с паспортными книжками. В хаосе революции и гражданской войны очень многие остались без документов, масса архивов сгорела, оказалась растрёпана, рассеяна, и вот пожалуйста – по предъявлению всего лишь каких-то «выписок из церковной метрической книги» добропорядочным подданным Российской Империи Марии Владимировне и Николаю Михайловичу Онуфриевым были выписаны паспорта. Относились они к дворянскому сословию, что подтверждалось выписками из соответствующих родословных книг Харьковской губернии. Над университетскими дипломами пришлось попотеть; от полноценной копии отказались, не под силу было от руки всё это воспроизвести в Ленинграде осенью семьдесят второго. Заменой стали «заверенные копии», готова была история о «пожаре в имении, уничтожившем семейные архивы», однако она не пригодилась. Теперь всё можно было валить на великую Смуту.

Юлька и Игорёк ходили по городу. Он казался и тем же, что они видела в 1909-м, и совершенно другим. Куда меньше работало магазинов, и народу на улицах стало куда меньше. По Неве не ползли в таких количества суда и судёнышки, замерли баржи у Гагаринского пенькового буяна, там, где в 1972-м высилось Нахимовское училище.

Но над Зимним дворцом развевался Императорский штандарт. Государь, не любивший это место и предпочитавший ему уютную гатчинскую резиденцию, на сей раз изменил себе и оставался в столице, наводя порядок.

– Ба с дедом счастливы, ты знаешь. – Юлька сидела с Игорьком на лавочке Летнего сада. – Будут лекции теперь читать…

Да, Онуфриевы-старшие безо всякого труда получили места на физико-математическом факультете питерского университета. Многие профессора сгинули безвестно, многие бежали – и далеко не все стремились вернуться. А ещё Николай Михайлович собирался решительно порвать с практикой невмешательства в научный прогресс и для начала развернуть производство антибиотиков.

«Это не так сложно. Технологии уже все практически есть, осталось только чуть-чуть подрихтовать…»

Питерская осень надвигалась, минули август и сентябрь. Несмотря ни на что, университет 1 ноября начал занятия. Юлька, Игорёк и ба (которая тоже должна была преподавать, но на специально учреждённом женском отделении – уступка Государя консерваторам, возражавшим против отмены всех и всяческих ограничений) отправились на первую лекцию.

Это была «общая физика» для только что зачисленных, и народу набилось много – профессоров не хватало.

А в первом ряду среди других студиозусов сидел круглолицый юноша в старомодных круглых очках, донельзя знакомых. Его соседи пересмеивались и перешучивались, он же методично раскладывал тетради и остро отточенные карандаши, явно собираясь конспектировать.

Носил он военную форму с погонами подпоручика.

– Гляди! – Юлька пихнула Игорька в бок. – Смотри! Это же…

– Точно! – ахнул Игорёк. – Пойдём, пойдём скорее!.. Пока не начали!..

Они выбежали из-за высокой кафедры. Юноша в очках их не заметил, всецело поглощённый раскладыванием – в должном, одному ему ведомом порядке – письменных принадлежностей.

– П-прошу прощения… –   Юлька вдруг оробела. – Простите, но не вы ли… господин Ниткин?

Юноша вздрогнул, уронил очки, попытался подхватить, промахнулся – хорошо, что Игорёк успел поймать их в последний момент.

– Не может быть!..

– Мы познакомились в мае. В кафе-мороженом на Невском, – тихонько сказала Юлька. – А потом мы с Игорем пришли к те… к вам домой, возле Исаакия…

– Юля! Игорь! – Петя Ниткин вскочил с места, карандаши рассыпались, тетрадь упала на пол. – Господи, спасибо тебе!.. А мы-то уже и надеяться перестали… Ждали сперва возвращения вашего, а потом… И вот, столько лет прошло…

На них стали оглядываться, и Петя прикусил язык.

– Мы поговорим. После лекции.

И когда Николай Михайлович появился на кафедре, Петя вновь разинул рот и долго не мог закрыть.

…Но лекцию записывал с неимоверным старанием.

После занятий они все вместе сидели в новом, недавно открывшемся заведении на Биржевой линии и говорили, не в силах наговориться. Петю интересовало абсолютно всё, и главное – что же случилось, почему гости исчезли на столь