Читать книгу "Сказка на ночь - Валерия Ангелос"

Братья должны были примириться. Рано или поздно.

В тот день, когда мы впервые за прошедшие пять лет встретились в квартире Джона и Алены, Марат еще ничего не знал. Он считал отца погибшим, до него донеслись эти новости. Но мужчина и вообразить не мог, сколько всего скрыто. Не подозревал про орден, про то, что именно сотворил Ахметов-старший, как отдал родную дочь маньяку. Повстречав нас на нейтральной территории, не обрадовался, приготовился защищаться. Джохар не предупредил его о нашем визите, ничего не стал объяснять, посчитав, что с этим гораздо лучше справиться Рустам, ему и карты в руки.

Одно время Марат считал, будто меня удерживают силой, принудили к браку, но ему донесли, что я нахожусь с Рустамом по доброй воле, поводов для переживания нет.

Конечно, было трудно понять, как два злейших врага вдруг связали свои судьбы, как оставили позади долгие годы ненависти. Марат отлично знал про одержимость Рустама мною, но полагал, я ни за что на свете не пожелаю оказаться во власти его брата. Наш союз казался ему подозрительным даже после всех полученных новостей от доверенных людей. Ни Вика, ни Марат не догадывались, что тема с кровавым долгом закрыта раз и навсегда, что больше не последует кровавых подношений прошлому. Поэтому многое оказалось для них сюрпризом.

Страшная ситуация.

Хоть я и не знала всех подробностей того, что происходило между Маратом и Викой в тот период, когда им достались роли жертвы и палача, было и без деталей ясно: пришлось им совсем не легко. А теперь мир перевернулся. Оказалось, весь кошмар затеяли абсолютно другие люди. Ахметов-старший скрывал правду от сыновей, от своего клана. Вершил суд над исполнителем, но сам являлся одним из организаторов казни родной дочери.

Кто ожидал такого поворота?

Я надеялась, Ахметов-старший погиб от ужаса, от осознания того, что Марат жив. Вот он, родной сын, стоит перед ним. Реальный, из плоти и крови. Жаждет справедливой мести, желает воздать за грехи. Иначе никогда не насытится и не успокоиться.

Джону досталось от семьи. Рустама тоже затронуло серьезно. Всех братьев муштровали и дрессировали, ломали, пробовали выковать на нужный лад. Но Марату досталось похлеще всех остальных. Жизнь отца должен был забрать именно он.

Так выпал жребий. Так решила судьба.

А вообще, осознавая, каким ублюдком был Ахметов-старший, я не исключала тот факт, что он мог принять какой-нибудь препарат, который бы помог ему притвориться мертвым. Такой изворотливый гад способен на все.

Но все же хотелось верить в справедливость. В баланс, который наконец удалось восстановить.

Боялся ли этот урод чего-то? Теперь невозможно узнать, но я верю — да, боялся, трясся от ужаса, понимая, что теперь не выберется. Клетка захлопнулась. Та самая клетка, которую он годами пытался для всех своих детей выстроить. Зло погибло.

— Прошлое остается в прошлом, — выдаю тихо.

Открывается дверь и в кабинет заходит Рустам.

— Откуда это зеркало? — киваю на стену. — Финальное решение за тобой, но в декор комнаты оно слабо вписывается. Хотя очень красивое, оригинальная работа. Может, перевесим его в другое место?

— За ним скоро придут, — усмехается супруг. — Интересно, что ты опять его сразу заприметила.

— Ну а как иначе, — начинаю и запинаюсь. — Постой, именно это зеркало висело в квартире Алены и Джона, да? Или просто похожее? Но тогда ты выразился примерно таким же образом, мол, интересно, что я заметила именно это зеркало.

— Да, от тебя ничего нельзя скрыть.

— А ты еще пытаешься?

Вместо ответа я получаю поцелуй, от которого кружится голова. Близость Рустама ощущается будто разряд электричества. Казалось, нам давно пора привыкнуть. Даже надоесть уже должно. А мы не способны отлипнуть друг от друга, точно как в первую брачную ночь.

Только стук дверь возвращает нас обратно в реальность.

Рустам поправляет мое изрядно сбившееся платье, а после говорит, что посетитель может войти. Я нервно облизываю распухшие губы, которые до сих пор хранят вкус безумного поцелуя. Прежде казалось, чем сильнее вырастет живот, тем меньше желания начну испытывать к супругу, но практика показала: все обстоит ровно наоборот.

Я поворачиваюсь на звук шагов и против воли вжимаюсь в спинку кресла. Несколько раз моргаю, полагаю, будто гость мне пригрезился, отказываюсь верить собственным глазам.

— Я скучал по тебе, Райден, — холодно выдает Джеро.

А я перевожу взгляд на Рустама. Муж выглядит поразительно спокойным, точно ничего необычного не происходит и его враг не находится на пороге нашего дома.

— Забирай то, ради чего пришел, и покончим с этим, — произносит супруг.

— Здесь так много того, что я бы хотел забрать, — метис вдруг смотрит на меня, нагло впивается глазами в мое лицо, заставляя поморщиться от столь пристального внимания.

— Много — не вывезешь, — ледяным тоном отрезает Рустам. — Одну.

— Жаль, — коротко произносит Джеро.

И смотрит на мой сильно округлившийся живот с нескрываемым сожалением. От этого мне становится совсем не по себе.

Почему муж разрешает этому человеку здесь находится? Почему спокойно общается с ним? Что тут вообще происходит?

Метис подходит к зеркалу, снимает его и относит к столу, укладывает на деревянную поверхность, изучает обратную сторону, ощупывает пальцами.

Он как будто находится в поиске. Пытается отыскать скрытый механизм?

Раздается металлический щелчок, рама вокруг зеркала движется, приводя в действие потайную систему.

Джеро ловко отделяет металлическую пластину, откладывает в сторону. Ощупывает внутреннюю поверхность и через пару секунд извлекает на свет сверкающий клинок. Стальные всполохи бьют по глазам.

Я зажмуриваюсь.

— Рустам, — обращаюсь к мужу, но не успеваю завершить вопрос.

— Меч Кусанаги, — выдает супруг, заранее предвосхищая мои слова. — Символ императорской власти.

— И ты позволишь Джеро забрать его? — поражаюсь.

— Такой у нас уговор, — отвечает ровно.

— Вы что, — запинаюсь. — Вы правда договорились?

— Мне хватит оружия от Масамунэ и Мурамаса, — спокойно поясняет Рустам. — Я не намерен захватывать власть в Японии. Кому-то императорские реликвии важнее. Пусть там и пригодятся.

— Ты всерьез намерен отказаться от настоящей святыни? — плохо справляюсь с изумлением. — От того, что является предметом поклонения для многих людей? Действительно хочешь отдать вещь, которую тебе доверил учитель?

— Мне казалось, эти мечи тебе совсем не нравятся, — замечает резонно.

— Терпеть их не могу, — киваю. — Но они важны для тебя.

— Меч останется здесь, — вдруг произносит Джеро, возвращает клинок обратно, запечатывает в зеркале.