Читать книгу "Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман"

– Люди – как сосуды, – философски заметил Джерико. – Что в них нальешь, то они и будут нести.

Джерико был прав – Грейсон вылил из Шипящих то, что налил в них их бывший викарий, и наполнил чем-то более качественным.

Поссуэло попрощался со всеми у входа в пещеру.

– Это место достаточно уединенно, и если Набат действительно пользуется поддержкой Гипероблака, вы с ним будете в безопасности, – сказал он Анастасии. – Конечно, это не то убежище, о котором я бы мечтал, но кто знает, существует ли подобное место. Верить непроверенным слухам бессмысленно, проверять их – пустая трата времени и сил.

– Я надеюсь, Набат поможет мне найти Алигьери, – сказала Анастасия.

– Я сомневаюсь, жив ли он, – проговорил Поссуэло. – Это была старая история уже тогда, когда я был учеником, а я уже, так сказать, не юноша.

Он рассмеялся и обнял Анастасию. Оказавшись в уютных объятиях Поссуэло, она вдруг вспомнила свою семью. У нее не было от них ничего с самого момента ее возрождения, так как Поссуэло порекомендовал ей пока не иметь с родными никаких контактов. Те жили в дружественном регионе, как он уверял Анастасию. Возможно, когда-нибудь они и встретятся, но вероятнее всего – нет. Но, так или иначе, прежде чем начать думать о встрече с родными, ей нужно многое сделать.

– Попрощайтесь от моего имени с капитаном Соберанисом, – сказал Поссуэло. – Как я понял, он остается.

– Как вы и приказали, – отозвалась Анастасия.

Поссуэло удивленно приподнял бровь.

– Такого приказа я не отдавал, – сказал он. – Джерико делает то, что ему нравится. То, что отличный капитан покинул море и избрал для себя роль вашего защитника, многое говорит о вас обоих.

Он обнял ее в последний раз.

– Берегите себя, meu anjo, – сказал он на прощание, после чего повернулся и пошел в сторону прогалины, где его ждал вертолет.

Художник Эзра, которого Поссуэло счел возможным освободить, принялся писать фрески на стенах самой большой пещеры. Его забавляло предположение, что в будущем это место может стать местом паломничества тоновиков, а его настенная живопись станет объектом изучения ученых. Чтобы ввести их в заблуждение, он, посмеиваясь, внес в свои изображения странные, ни с чем не сообразующиеся элементы – танцующего медведя, мальчика с пятью глазами и даже циферблат часов, на котором отсутствовала цифра «четыре».

– Жизнь убога, если не вмешиваться в будущее, – сказал он.

Эзра спросил Набата, помнит ли тот его, и Грейсон утвердительно кивнул головой. Это была правда, но лишь наполовину. Грейсон помнил саму аудиенцию, потому что она была поворотным пунктом и в его жизни – он впервые дал совет другому человеку сам, без помощи Гипероблака. Но вот лица Эзры он не помнил.

– О, эти достойные восхищения ограничения, которым подчиняется биологический мозг! – едва ли не с завистью проговорило Гипероблако. – Вы наделены выдающейся способностью забывать несущественные детали и не хранить их в громоздком компендиуме своей памяти.

Селективную память человека Гипероблако называло «даром забывания».

Правда, Грейсон с удовольствием вспомнил бы многие из вещей, которые он забыл. Детство. Теплые моменты общения с родителями. Но было и то, что он хотел бы стереть из своей памяти, но не мог. Взгляд Лилии, когда ее подверг жатве Жнец Константин.

Грейсон знал, что человеческий «дар забывания» не является препятствием для Анастасии. Да, мир забыл Жнеца Алигьери, но его не забыло Гипероблако. Все сведения об Алигьери хранились в его памяти. Проблемой было добраться до них.

Гипероблако молчало во время разговора Грейсона с Анастасией. Когда же та вернулась в пещеру, Гипероблако заговорило:

– Я не могу помочь Анастасии найти человека, которого она ищет.

– Но ты знаешь, где его искать, так?

– Конечно. Но если я передам жнецу эту информацию, это будет нарушением закона.

– А мне ты можешь сказать? – спросил Грейсон.

– Я могло бы это сделать, – ответило Гипероблако. – Но если потом ты передашь ей то, что я тебе сообщу, мне придется придать тебе статус фрика. И что мы будем иметь?

Грейсон вздохнул:

– Должны же быть обходные пути…

– Возможно, – сказало Гипероблако, – но я не могу помочь тебе в их поисках.

Обходные пути… Помнится, Гипероблако использовало его, Грейсона, в качество обходного пути, когда тот был еще наивным студентом Академии Нимбуса. Грейсон напряженно думал об этом и вдруг вспомнил, что были и другие способы – перед тем, как его исключили из Академии, на уроках они изучали вполне официальные формы контактов между Гипероблаком и жнецами, когда агент Нимбуса и жнец могли общаться, не нарушая закон. Этот ритуал именовался «триалог» и предполагал участие в беседе жнеца и агента – третьего человека, который хорошо знал и нормы закона, и протоколы, которым подчинялась жизнь как жнецов, так и представителей государства. Знал, что можно говорить, а что нельзя.

Что им требуется, понял Грейсон, так это посредник.

В своем личном гроте, пол которого был укрыт коврами, а стены украшены драпировками, Набат восседал на многочисленных подушках, глядя на сидящего напротив Джерико Собераниса.

Как решил Грейсон, они с Соберанисом были примерно одного возраста – если, конечно, капитан уже не сделал хотя бы один разворот, что вряд ли. Не тот человек был капитан Соберанис, чтобы искусственно молодиться. И было в нем нечто основательное. Не мудрость, а жизненный опыт, знание людей и мира. Грейсон успел облететь всю планету, но, поскольку вокруг него всегда был некий защитный кокон, он ощущал, что нигде толком и не был. А вот Джерико Соберанис действительно видел мир и, что было более важно, знал мир. Это было нечто достойное восхищения.

– Жнец Анастасия объяснила мне, зачем я вам нужен, – сказал Соберанис. – Как мы поступим, ваше… Как вас называют?

– Ваша Сонорность, – ответил Грейсон.

– Отлично, Ваша Сонорность, – повторил Джерико с ухмылкой.

– Вы считаете это обращение смешным? – спросил Грейсон.

Ухмылка не сходила с лица капитана.

– Вы это сами придумали? – спросил он.

– Нет. Мой викарий.

– Должно быть, он когда-то работал в рекламе, – предположил Джерико.

– Так и было, – ответил Грейсон.

Разговор завис. Ничего удивительного – он был искусственным и навязанным ситуацией, но он должен был начаться и продолжиться. Таково было условие.

– Говорите что-нибудь, – сказал Грейсон капитану.

– Что говорить?

– Без разницы. Мы просто должны поддерживать беседу. А затем по поводу нашего разговора я стану задавать вопросы Гипероблаку.

– И что? – спросил Джерико.