Читать книгу "Меч ненависти - Джеймс Салливан"

Альфадас вышел из колонны на марше и взобрался на небольшой холм, выступавший над ледником, словно большая шишка. Мир сузился до крохотной прорези, но это уже не мешало. Однако герцог несмотря ни на что то и дело боролся с искушением снять повязку. Еще пара часов — и они окажутся в безопасности за стенами крепости.

Взгляд Альфадаса устремился к горизонту. Он не мог понять, отчего тролли не предприняли новой попытки напасть на них. Со времен сражения он каждый миг готов был к тому, что разыграется еще один бой. Что их удерживает? Может быть, они слишком слабы? Может быть, в конце концов, Ламби был прав, когда произносил свою пламенную речь?

И несмотря на то, что атаки не было, полководец постоянно чувствовал, что за ним наблюдают. Не только его люди и эльфы. Что-то таилось во льду. Оно было не очень далеко, но постоянно ускользало от взгляда. Он говорил об этом с Олловейном, и эльф поведал, что с ним происходит то же самое. Что-то подстерегает их. Может быть, это всего лишь разведчики троллей? Но внутренний голос подсказывал герцогу, что там таится что-то другое, более подлое.

Альфадас поглядел в конец долины. Еще несколько миль. Скалы поднимались там почти вертикально. То были естественные скальные нагромождения, и они были выше, чем все, что когда-либо возводил человек. Несколько широких скалистых выступов торчали из отвесной стены, похожие на полукруглые башни. Снег лежал на узких карнизах и в щелях. Подъема наверх не было. Этой долиной заканчивался Снайвамарк. По ту сторону гор раскинулось высокогорное плато Карандамона. Эльфы не могли сдать эту крепость. На востоке она служила единственным проходом на высокогорье. Если крепость будет потеряна, плато окажется практически беззащитным. Скальные замки Карандамона были гораздо меньше и не приспособлены для того, чтобы защищаться от решительных захватчиков.

Герцог вспомнил вечерние часы в Хоннигсвальде, когда Люсилла рассказывала о крепости. О высоких, до неба, залах, о лабиринте коридоров, двух больших гаванях, которые были там, и об иных чудесах.

Альфадас спустился с холма и присоединился к пастухам, сопровождавшим их войско. Маленькая отара сильно сократилась. Осталось меньше сотни животных. Они исхудали и устали. Герцог перебросился парой шуток с людьми и подошел к Эгилю.

— Ну что, Ральф, — обратился он к сыну короля, — скоро работа пастуха закончится. Чем ты хотел бы заняться?

Сын Хорзы внимательно огляделся. И, только удостоверившись, что никто их не слышит, ответил:

— Меня много лет учили сражаться на мечах. Пожалуйста, прими меня в войско.

— Другие пастухи отзываются о тебе хорошо. Ты сумел завоевать их уважение. Они догадываются, что ты не из простого сословия. Нельзя скрыть свое происхождение. То, как ты разговариваешь, твои знания, даже то, как ты двигаешься, — все выдает тебя. Но они хранили твою тайну. Ты хочешь оставить этих людей?

Эгиль вздохнул.

— Разве не должен каждый заниматься тем, что он может делать лучше всего?

— А ты уверен, что уже понял, что можешь делать лучше всего? Меня до сих пор терзают сомнения, верный ли путь я выбрал в жизни.

Королевский сын рассмеялся.

— Ты же не всерьез, Альфадас. Ты неподражаемый мечник. Никто во Фьордландии не может с тобой тягаться. Славен ты и как полководец. Как ты можешь сомневаться?

Герцог улыбнулся.

— Здесь это не в счет. Среди эльфов у меня в лучшем случае средние способности бойца на мечах. Но, может быть, я стал бы прекрасным рыбаком или охотником. Я хочу сказать тебе, Эгиль, что ты должен дать себе время. Какой ты воин, тебе известно. Но можешь ли ты быть другом? Другие пастухи не знают, кто ты. Наслаждайся этой свободой! Если однажды ты воссядешь на трон своего отца, то никогда больше не будешь уверен в том, друг перед тобой или недруг либо подхалим, который заботится о собственной выгоде. И недоверие твое будет обоснованным, потому что у королей очень мало друзей.

Эгиль посмотрел на остальных пастухов. Их было всего пятеро. Матерые ребята. От солнца и ветра их лица потемнели, стали угловатыми.

— А что будут делать они, когда мы прибудем в эльфийский замок?

— Я спрошу их. Но у меня действительно уже есть планы относительно пастухов. Есть оружие, пользоваться которым очень легко и которое не менее смертоносно, чем меч. Я хочу, чтобы в скальном замке они научились владеть этим оружием. Останешься с ними?

Сын Хорзы поглядел на свои сапоги, покрытые снежной коркой.

— Не знаю…

Герцог хлопнул его по плечу.

— Не слушай разум. Слушай сердце. За последние дни ты не раз приятно удивил меня. Я готов был спорить, что с тобой будут сплошные неприятности. Я верю в тебя, ты примешь верное решение.

Альфадас снова отошел в конец колонны. На санях, которые тянули собачьи упряжки, лежали раненые. С ними была Далла. Похоже, от одного вида человеческой женщины с мужчинами творились чудеса. Велейф тоже проводил время с ранеными. Скальд, казалось, решил узнать всех, выведать историю каждого.

Велейф шагал, опираясь на посох из светлого дерева. На скальде была тонкая льняная рубашка, подарок эльфа. Его длинные седые волосы свисали на плечи, ветер играл прядями. На спине он нес лютню, бережно закутанную в кожу. Как и у всех, глаза его скрывала широкая кожаная повязка. Он казался угрюмым.

— Ну что, отец песен, неужели сегодня не хороший день? — пошутил герцог.

Бард указал вперед, на отвесную скалу.

— Откуда взяться хорошему настроению? Я разговаривал с этой снежной женщиной, Люсиллой. Она рассказала о роскошных эльфийских замках на юге, о замке Эмерелль с садами, полными зачарованных деревьев. А куда иду я? В гнездо на скале, столь же прекрасное, как брошенное гнездо орла! Что я могу написать о Каменном саде? Здесь же вообще ничто не напоминает о прекрасных эльфийских замках из наших сказок!

— Не спеши с выводами. Погоди! Я уверен, что эльфы еще удивят тебя.

Велейф подошел ближе к Альфадасу.

— Здесь что-то есть, — прошептал он. — Большинство мужчин недостаточно чувствительны, чтобы ощутить это. Но ты заметил?

Герцог не хотел, чтобы эта история получила огласку. Он пожал плечами.

— Эльфы говорят, что воздух здесь настолько разрежен, что наш разум представляет вещи не такими, какие они есть на самом деле. Я склонен верить им. Они знают свою землю.

Скальд отбросил с лица прядь волос.

— Уверять в чем-либо людей — мое ежедневное занятие. Разреженный воздух… — Он рассмеялся. — Я знаю то, что знаю!

Внезапно долина наполнилась торжественными звуками лур, больших горнов, мундштуки которых были выполнены в форме драконьих или лошадиных голов. В склоне горы перед ними появилась расселина, которая росла все дальше и дальше, словно огромное чудовище открывало пасть. Оттуда засиял серебристо-голубой свет, равный по силе солнечному, но не слепивший глаза.