Читать книгу "Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого - Сергей Цветков"

Величие и значимость происшедшей на Руси перемены Иларион дает почувствовать рядом сильных противопоставлений прошлого и настоящего: "Уже не идолослужителе зовемся, но христианин… И уже не капище сотонино сограждаемь, но Христовы церкви зиждемь. Уже не закалаем бесом друг друга, но Христос за нас закалаемь бываеть и дробим в жертву Богу и Отцу. И уже не жертвенныя крове вкушающе погыбаем, но Христовы пречистыя крове вкушающе спасаемся. Вся страны благый Бог наш помилова и нас не презре: восхоте и спасе нас и в разум истинный приведе. В пустой и пересохшей земле нашей, иссушенной идольским зноем, внезапу потек источник евангельский, напаяя всю землю нашу… Бывше нам слепом и истиннаго света не видящемь, но в лести идольстии блудящемь, к сему же и глухом от спасенаго учения [к спасительному учению]. Помилова нас Бог и всиа и в нас свет разума, чтобы познати Его… Спотыкались мы на путях погибели, следуя за бесами, не ведали пути, ведущего в жизнь вечную. К сему же гугнахом [бормотали] языкы нашими, моляше идолов, а не Бога своего и Творца. Посетило нас человеколюбие Божие, и уже не последуем бесом, но ясно славим Христа, Бога нашего… Прежде бывшем нам, яко зверем и скотом, не разумеющемь деснице и шюице [где право, где лево]; о земном пеклись, нимало не радея о небесном. Но посла Господь и к нам заповеди, ведущая в жизнь вечную… Итак, странни суще [чужими были], а людие Божий нарекохомся, и враги бывше сынове Его прозвахомся".

Знаменательно, однако, что в тоне Илариона преобладает восхищение дарами благодати. Заблуждения и ужасы эпохи "идолослужения" лишь оттеняют радость преображения. Так бабочка смотрит на покинутый ею кокон. Произошла метаморфоза - чудесная и вместе с тем неизбежная. Иларион снова подчеркивает, что принятие Русской землей христианства было предусмотрено в божественном плане мировой истории: "Сбылось у нас реченое [сказанное пророками] о языцех". Из этого следует, что и дохристианская история Руси имеет непреходящее значение. Языческое прошлое - это не то, что должно быть осуждено, отвергнуто и забыто, а то, что подлежит спасительному исцелению. Крещение не разрывает, а скрепляет связь времен. Освещая лучами благодати настоящее и будущее, оно бросает провиденциальный свет и на пройденный путь, который теперь получает свое историческое оправдание.

Нерасторжимое единство двух эпох русской истории - языческой и христианской - в "Слове" олицетворяет князь Владимир. Воздавая хвалу крестителю Русской земли, Иларион славит вместе с ним свою страну, сумевшую за недолгий исторический срок встать вровень с великими державами мира: "Хвалит же похвальными гласы Римская страна Петра и Павла, ими же вероваша в Исуса Христа Сына Божия, Азия, и Эфес, и Патм - Иоанна Богослова, Индиа - Фому, Египет - Марка. Вся страны, грады и людие чтут и славят коегождо [каждые] их учителя, иже научиша православней вере. Похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами великая и дивная сотворившаго нашего учителя и наставника, великаго кагана нашея земли Володимера, внука старого Игоря, сына же славнаго Святослава, иже в своя лета владычествующе, мужьством же и храборством прослуша [прослыли] в странах многах и победами и крепостию поминаються ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земли владычествоваша, но в Русьской, яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли".

Перо Илариона прочерчивает историю Руси одной сплошной линией, языческая старина лучшими своими сторонами крепко врастает в приближающийся век благодати . Время Владимира - не перелом эпох, а их средостение. "Великий каган" представлен наследником своих предков-язычников, за которыми, оказывается, числятся не только мерзости идолослужения, но и немалые исторические заслуги. Не превозносясь, подобно иудеям, над остальными народами ("четыре конца земли" не умалены перед Русской землей, наоборот, они достойные свидетели ее торжества), предшественники Владимира своими ратными трудами доставили славу отечеству, отстояли честь родной земли. В могуществе Руси, в благородстве русского княжеского рода, в величии деяний предков Иларион видит как бы залог благодатного преображения Русской земли в будущем, ее историческую способность стать "новыми мехами" для "нового вина".

Та же предуготованность к крещению - предуготованность именно в силу личной доблести и великих свершений - прослеживается в судьбе самого Владимира: "Сей славный от славных рожься, благороден от благородных, каган наш Влодимер. И возрос, и окреп с детской младости… И единодержец быв земли своей, покорив под ся округняа страны, овы [одни] миром, а непокорливыа мечем. И тако ему в дни свои живущю и землю свою пасущу правдою, мужеством же и смыслом, [тогда] приде на него посещение Всевышнего - призре на него всемилостивое око благого Бога, и всиа разум в сердци его, яко разумети суету идольской лести и взыскати единаго Бога, сотворившаго всю тварь видимую и невидимую".

Христианский выбор Владимира, в свою очередь, открыл Русской земле дорогу к новым историческим достижениям. Благоверный посев "не иссушен бысть зноем неверия, но дождем Божией помощи распложен бысть многоплодие". По тому, с какой нескрываемой гордостью Иларион говорит о своем времени, видно, что русские люди переживали тогда редкий и счастливый исторический момент, когда современность кажется венцом всего предыдущего развития. Наследство Владимира находится в надежных руках: "Добр же зело и верен послух сын твой Георгий, его же сотвори Господь наместника по тебе, твоему владычьству". Ярослав не просто преемник и хранитель благоверия ("не рушаща твоих устав, но утверждающа"), он - исторический завершитель дела Владимира, "иже недоконьчаная наконьча, аки Соломон [дела] Давидова".

Упоминанием библейских царей Иларион вводит в "Слово" центральную тему своего времени - тему Храма и Града, которая звучит апофеозом всего произведения. Обращаясь к Владимиру, Иларион славит его сына "иже Дом Божий великый святый Его Премудрости [храм Святой Софии] созда, на святость и освящение граду твоему, юже со всякою красотою укра-си, златом и сребром, и камением драгим, и сосуды честными; яже церкви дивна и славна всем округним странам, яко же ине [другой такой] не обрящется во всемь полунощи земнем [полунощном мире] от востока до запада. И славный град твой Кыев величьством яко венцем обложил, предал люди твоя и град святей всеславнии, скорой на помощь христианом, святей Богородици. Ей же и церковь на великих [Золотых] вратех созда во имя перваго Господьскаго праздника - святаго Благовещения". Благодать Божия, убежден Иларион, распростерлась над русским Иерусалимом отныне и до скончания века, ибо то, что пророчествовал ангел Богородице: "Радуйся, обрадованная, Господь с тобою!", будет и граду сему: "Радуйся, благоверный граде, Господь с тобою!"

Страницы "Слова", посвященные истории и современности русского христианства, мощно утверждают идею независимости Русской Церкви, ее право на самостоятельное бытие. Иларион умалчивает о каком бы то ни было миссионерском участии Византии в крещении Руси. Владимир только слышал "о благоверьней земле Греческе, христолюбивой и крепкой верою", но обращение князя в христианство произошло по его собственному почину и по внушению свыше. О единстве восточно-христианского мира под властью Константинопольской патриархии Иларион словно бы и не знает; Русская Церковь предстоит у него перед Богом без всяких посредников и совершенно не нуждается в них.