Читать книгу "1917. Разгадка «русской» революции - Николай Стариков"

Желай Англия мира, можно было сказать просто два слова, и немцы поняли бы, на каком волоске висит судьба их страны. Но сэру Грею его хозяева дали задание, и он с мастерством его выполняет, готовя гроб миллионам людей, что пока беззаботно греются под июльским солнцем. Как и во всем мире, в Британии есть помимо дипломатии официальной еще и неофициальная. На этот раз ставки так высоки, что молчит и она. «На этот же раз Англия воздержалась даже от предупреждения с глазу на глаз»,[447] — сетует Альфред фон Тирпиц.

Вместо этого британские «независимые» газеты начали публикации статей, которые иначе как провокацией и не назовешь. «Standart» и «Daily Chronicle» прямо указывали виновников в смерти австрийского наследника: «Нет сомнения, что целый заговор был подготовлен в Сербии, и на Россию падает часть ответственности, если не вся»; «основой убийства является российская система устранения каждого невыгодного противника на Балканах».[448] Весьма интересно, что и русские революционеры подливали масла в огонь. Лев Давыдович Троцкий в своей книге «Европа в войне» указывает: «Убийство… было несомненно инспирировано сербским правительством. С другой стороны, и Россия косвенным путем участвовала в подготовке этого убийства».[449]

Успокоенный британским «миролюбием», германский кайзер отправился в свою ежегодную морскую поездку в норвежские фьорды. Австрийцы же, согласовав с ним свои будущие действия, стали готовить текст ультиматума Сербии. Благодаря стараниям лорда Грея перед Веной и Берлином вырисовывалась очень радужная картина: в случае нападения Австрии на Сербию Россия не обязательно вмешается в конфликт, а если это и случится, то Англия ее точно не поддержит. Вероятным было вмешательство Франции, но в таком варианте это было очень даже неплохо, потому что именно Париж с вожделением ждал возможности отобрать обратно Эльзас и Лотарингию, а следовательно, был настоящим противником Германии.

Прозрачные намеки сэра Грея сделали для разжигания войны куда больше выстрелов Гаврилы Принципа.

Наступал кульминационный момент. 20 (7) июля в Россию приехал президент Франции Пуанкарe по прозвищу «Война».[450] Чтобы Николаю II было не страшно помогать славянским братьям, он заверил, что в случае войны с Германией Франция выполнит свои союзнические обязательства. Заодно были еще раз обсуждены и военные планы сторон. Россия в соответствии со своими обязательствами должна была обеспечить на 15-й день мобилизации полную готовность армии к наступлению на Германию. На Австро-Венгрию наступление планировалось на 19-й день мобилизации. Пока русский монарх и французский президент совещались, события словно замерли.[451] Зато после отъезда Пуанкаре они понеслись со скоростью бешеных лошадей. В России оставалась одна неделя мирной жизни.

23 (10) июля «союзный» президент отбыл восвояси, а накануне лорд Грей успешно торпедировал последнюю возможность мирного решения конфликта. По инициативе царя русский министр иностранных дел Сазонов предложил, чтобы Россия, Англия и Франция коллективно воздействовали на венское правительство и принудили его к политическому разрешению своих претензий к Сербии. Грей это предложение отклонил.[452] Оно могло испортить все дело, потому что он ждал австрийского ультиматума. Эта бумага была бикфордовым шнуром Первой мировой войны — от момента ее вручения до начала боевых действий оставались считанные дни.

И он дождался. 23 (10) июля ультиматум был вручен австрийцами послу Сербии. Не случайно венские дипломаты его вручили сербам сразу же, как только Пуанкаре отбыл восвояси, — теперь Парижу и Петербургу не проконсультироваться. Это удобно для немцев и австрийцев. Для наших «союзников» важно другое: уехав, французский президент не должен отвечать на конкретные вопросы Николая II и может вместо этого просто «слать телеграммы». Ведь не дай бог русский царь снова предложит сделать какое-нибудь совместное заявление: например, передать решение австро-сербского конфликта на решение какого-нибудь международного комитета, и долгожданная война не начнется. Теперь вместо конкретного обсуждения сложившейся ситуации французы могут отделаться лишь общими фразами. А до конца ультиматума всего 48 часов. И время стремительно летит, так быстро, что войну уже не остановить. Основная задача Грея теперь — это сделать события необратимыми.

В день вручения ультиматума английский министр в первый раз встретился с австрийским послом. Содержание ноты англичане прекрасно знали — накануне его смысл очень точно передала газета «Таймс». Любому, кто немного понимает в политике, ясно — это повод для вооруженного конфликта. Когда русский министр Сазонов получил телеграмму с сообщением об ультиматизме, он моментально воскликнул: «Это европейская война!»[453] Лорд Грей этого «не понимает». Вместо того чтобы предостеречь австрияков на самом пороге войны, он только сожалеет, что предъявленная Сербии нота имеет ограниченный по времени срок ответа, и отказывается ее обсуждать, пока не увидит документ воочию.[454] Затем он говорит послу Австро-Венгрии об ущербе, который может нанести торговле война между четырьмя великими державами.[455] Венский посол Менсдорф считать умеет хорошо. Четыре державы — это: Россия, Австрия, Франция и Германия. О пятой державе — Англии — Грей не обмолвился ни словом. Это уже даже не намек, а прямое свидетельство будущего нейтралитета Великобритании. Донесение о беседе австрийский посол закончил следующими словами: «Он был хладнокровен и объективен, как обычно, настроен дружественно и не без симпатии по отношению к нам».[456] После беседы с Греем окончательно успокоенная Австро-Венгрия убеждается в том, что она может нанести удар по Сербии.

Теперь снова обратимся к фактам. После получения австрийской ноты, состоящей из десяти пунктов, Белград заметался. В воздухе уже пахло порохом, и Сербия один на один стояла с разъяренной Австрией. «Мы не можем защищаться. Посему молим Ваше величество оказать нам помощь возможно скорее»,[457] — писал в своей телеграмме сербский принц-регент Александр Николаю II. В ответ сербам предложили принять австрийские условия, не оказывать сопротивления, но заявить, что она уступает силе и вручает свою судьбу великим державам.