Читать книгу "Проспать Судный день - Тэд Уильямс"

Ну, это было все равно, что убеждать дочку-подростка, что она совершенно точно не пойдет на вечеринку. Крики, слезы, по полной программе. Не говорю, что мне легко было это делать, просто это было результатом трагической ситуации, за которую я нес личную ответственность, но я уже дошел до точки, когда терпения у меня осталось очень мало. У меня вообще очень мало чего осталось, если честно.

Наконец Оксана закрылась от меня в спальне Каз, и я воспользовался передышкой, чтобы заказать онлайн билет, за тысячу сто баксов, на послезавтра. Оставив обиженной амазонке записку с разъяснением того, что должно произойти, в надежде восстановить с ней нормальные отношения, я приписал, что этим вечером мы будем дома вместе, и я принесу бургеров от Юниора. Честно говоря, это было все равно, что успокаивать затосковавшую дочку-подростка, тренированного убийцу по совместительству. Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, как это бывает.

Но задача вывести Оксану из зоны боевых действий была лишь Пунктом Первым моей обширной программы. Дописав записку, я плюхнулся в мою «Желтую Бобмарину» и поехал в деловой квартал. Да, я не мог удержаться от того, чтобы не приехать туда. Как сказано в Библии, «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою» (кстати, большое спасибо Королю Якову и компании за то, что этот образ закрепился у меня в голове). Глупостей, мною сделанных, было более чем достаточно.

День был самый подходящий для Дельта-блюза, подумал я, проезжая по Сан-Джудасу под проливным дождем. Сон Хаус пел «Иоанна Богослова», когда я подъехал к своему старому дому, туда, где произошло столько интересных событий. «Пел» — не совсем верное слово для того, что делал Сон Хаус, все равно что сказать, что Джимми Хендрикс «бренчал», а Майкл Фелпс «ни за что не утонет». Я бывал на Небесах, бывал и в другом месте, и слушать Сона, говорившего, что блюз помогает ему не свихнуться, значило почувствовать истинный вкус и того, и другого.

В любом случае, дождь барабанил по крыше машины, и я припарковал ее на ближайшей улице. Песня как раз заканчивалась.

Кто это пишет — Иоанн Богослов

Скажи мне, кто это пишет — Иоанн Богослов

Скажи мне, кто это пишет — Иоанн Богослов

Книгу за семью печатями пишет.

По большей части, когда слушаешь такую песню, это просто слова, даже если знаешь, что Книга за Семью Печатями — Откровение от Иоанна Богослова. Печатями запечатана судьба мира, и когда в Конце Времен они будут сняты, получат свободу Четыре Всадника, потом протрубят трубы, и мир сделает пшик. Эй, я же ангел, на самом-то деле, так что, по большей части, слушая эту песню, я лишь поражаюсь искусству Сона Хауса. Но сегодня у меня было несколько иное ощущение, и не только потому, что мой личный Конец Времен был куда ближе общего. Я уже попадал в крутые переделки, но теперь все выглядело иначе. Может, потому, что я воочию видел, как твердь Небесная немного приподнялась и что за твари оттуда поползли. Одно дело знать, что тебе очень многого не говорят, и совсем другое — когда все это начинает вокруг тебя ползать.

Даже несмотря на это, я совершал, вероятно, исключительно глупый поступок, вообще возвращаясь на старую квартиру, еще более глупым было оставаться здесь дольше, чем надо. Заглушив мотор, я проверил, заряжен ли пистолет, поднял воротник и пошел за своими старыми шмотками.

Открыв дверь, я будто попал в музей последних ночей, проведенных мною здесь. Часть мебели так и была опрокинута, с тех пор как я пытался ловить четверорукий ужас, который обнаружил в шкафу, в раковине валялись тарелки, не мытые с того дня, как я получил первое послание от Каз, поскольку я и Сэм поругались, а на следующий день я съехал. С тех пор прошла всего пара недель, но ощущение было уже такое, как от древней истории. И не в добром смысле, а, скорее, в духе Проклятия Фараонов, когда тебе очень хочется побыстрее убраться из этой проклятой гробницы. Но у меня здесь были дела. Я хотел убраться в квартире, и в буквальном смысле слова, и в эмоциональном, хотя и не собирался тратить на это весь день. Поскольку я был уверен, что в Сан-Джудасе не осталось ничего серьезного от «Движения Черного Солнца», я считал, что здесь безопасно, однако оставаться надолго в известном другим месте все равно было глупо.

Для начала я забрал свою стереосистему. Компьютер Каз был вполне хорош, в плане воспроизведения музыки, но стереосистема была единственным приятным предметом собственности, помимо пистолетов и ножей, теперь, когда у меня не было «Матадора». Система была компактной, с хорошим сабвуфером, за который я отдал достаточно приличные деньги, и никогда не использовалась на полную катушку, поскольку чаще всего я жил в многоквартирных домах или мотелях. Пусть я и в опасности каждую секунду, что здесь нахожусь, но будь я проклят, если я оставлю мой сабвуфер тут и его украдут какие-нибудь мерзавцы.

Стереосистема заняла пол и переднее сиденье такси. В багажник я положил три коробки с CD, а свою убогую одежку швырнул на заднее сиденье, стараясь не комкать ее больше, чем она уже была скомкана. Поглядев на коробки с автомобильными журналами, которые я постоянно таскал за собой с места на место, я вдруг ощутил приступ ужасной усталости от одной мысли, что и их придется тащить вниз по лестнице. И оставил их в квартире, тому, кому они, может, понадобятся. Закинув в сумку туалетные принадлежности, я свернул в скатку одеяла и простыни (прямо, как есть) и тоже отнес в багажник. А потом вернулся наверх, чтобы окинуть квартиру взглядом, напоследок. Так мало радостей случалось со мною здесь.

Я оглядывал стены гостиной, заметил дырку от пули в стене и пятна крови на ковре (выглядевшие так, что я бы явно не получил назад залог из химчистки) и вдруг вспомнил, что у меня был небольшой склад оружия, в шкафу в коридоре. Сами понимаете, всякие смешные штуки — ножи, дубинка, кастеты. Здесь я их еще ни разу не использовал, хотя меня не раз искушали люди, раздающие экземпляры «Сторожевой Башни». Нет никакой надобности оставлять их здесь, чтобы их нашел какой-нибудь пацан и опробовал на младшей сестре, или что-то в этом роде.

Доска, закрывавшая дыру, через которую Дитя Кошмара забиралось в квартиру, была все так же прибита и приклеена сантехническим скотчем. Стоя и вспоминая ту странную ночь, я вдруг услышал, как что-то пробежало по полу в шкафу. Сделав шаг назад, уловил движение, среди старых футболок, которые я использовал в качестве тряпок, возясь с машиной. Я откинул их ногой. Мимо меня пробежало нечто приземистое и волосатое.

— Вот блин, — сказал я. — Снова?

Я двинулся в гостиную, следом за тварью. Слово «пробежала» по отношению к ней было не совсем верным. Теперь, когда она выбралась из шкафа, я бы назвал ее перемещение «прихрамыванием». Да, это был один из Детей Кошмара, и не в лучшем состоянии. На самом деле, в совершенно ужасном.

Индикатор тревоги, стрелки которого перешли красную линию, когда я увидел тварь, начал потихоньку возвращаться назад, поскольку эта тварь не представляла никакой угрозы. Одна ее нога ссохлась, будто сдувшийся воздушный шарик, детские пальчики не шевелились, превратившись в застывшие рогульки, и тварь едва не падала на месте. Не знаю, сколько эта маленькая мерзость способна жить за пределами своего мира или параллельного измерения, откуда их вызвали, но у этой срок жизни явно был на пределе.