Читать книгу "Моя мать Марина Цветаева - Ариадна Эфрон"

Целую тебя крепко, дорогой мой, люблю тебя и всегда с тобой.

Твоя Аля.

ДЕТСКИЕ СТИХИ

Марина Ивановна включила в свой сборник «Психея», вышедший в Берлине в 1923 году, — двадцать стихотворений Али, озаглавив их «Стихи моей дочери» и отметив, что ей семь лет.

Марина Ивановна хотела опубликовать и прозу Али. В 1923 году она собиралась подготовить к печати книгу «Земные приметы» (весна 1917-го, осень 1919 г.) — это первый том, а второй — «Детские записи» — Алины записи. «Такой книги еще нет в мире. Это ее письма ко мне, описание советского быта (улицы, рынка, детского сада, очередей, деревни и т. д. и т. д.), сны, отзывы о книгах, о людях — точная и полная жизнь души шестилетнего ребенка. Можно было бы воспроизвести и факсимиле почерка (все ее тетради — налицо)».

«Спите, Марина…»

Спите, Марина,

Спите, Морская Богиня.

Ваше лицо будет скрыто в небесных морях.

Юноши будут давать Вам обеты в церквах.

Звери со всех сторон мира

Будут реветь под цыганской звездою любви.

Не в гробе, а в гроте

Уснете, Морская Богиня.

Море глубоко пророет чертоги для Вас…

ВАША КОМНАТА

Пахнет Родиной и Розой,

Вечным дымом и стихами.

Из тумана сероглазый гений

Грустно в комнату глядит.

Тонкий перст его опущен

На старинный переплет.

А над изголовьем грозным

Серебром сверкает — Ястреб,

Царь ночей.

<СЕРЁЖЕ>

Это сердце скрывает всю грусть.

Трехугольные брови тоскливы.

Тонкий палец прижатый к губам

Сторожит, — не придет ли она

С героической розой в губах.

Эта роза растет в страсти моря,

Глубина этой розы любовь.

МНЕ

Я устала быть госпожой.

Мне приятно быть рабой.

Чтобы руки владели косой

А глазища — слезой.

Я устала быть госпожой,

Мне приятнее быть рабой.

Чтоб привычной рукою прясть

Перед смертию лен.

«Чей конь далеко ржет…»

<…>

Чей конь далеко ржет?

Войны.

Чей голос жалобный вдали?

То голос матери, вдовы, —

Невесты, дочки, мы.

ЗАПИСИ

Об А. Блоке

«Александр Блок — такой же великий поэт, как и Пушкин…»

«Деревянное лицо вытянутое. Темные глаза опущены, неяркий сухой рот, коричневый цвет лица. Весь как-то вытянут, совсем мертвое выражение глаз, губ и всего лица…»

Об А. Белом

«Это был небольшого роста человек, с лысиной, быстрый, с сумасшедшими как у кошки глазами…»

О В. Иванове

«…неопределенные, туманные глаза, горбатый нос, морщинистое желтое лицо, потерянная сдержанная улыбка. Говорит с легкой расстановкой, не шутит, все знает, учен, и не грамоте и таким вещам, а учен, как ученый. Спокойный, спокойно ходит и спокойно глядит, не пламенный, а какой-то серый…»

ИЗ ЛАГЕРНЫХ ПИСЕМ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ

<В Москву>

Княжпогост, 4 апреля 1941 г.

[175]

Дорогая мама, получила от Вас вчера открытку, сегодня открытку, и открытку от Мура. Очень рада; что, тьфу тьфу не сглазить, наладилась наша переписка. Только из Ваших открыток я узнала что и где папа, а то за всё это время не имела о нем и от него никаких известий, и не подозревала о его болезни. Ужасно это меня огорчило. Как жаль, что не дошли до Вас мои московские открытки! Знаете ли Вы, что в Бутырках принимаются, 1 раз в месяц, продуктовые и вещевые передачи? Продуктовые — масло и сахар, каждый до 3-х кило. Для подследственных — с разрешения начальника тюрьмы, после решения — просто так. Открытки Ваши читала и перечитывала, и всё так ясно представляла себе. Больше, чем когда-либо жалела, что не была с Вами. В смысле условий в Москве мне было неплохо — идеальная чистота, белье, хорошие постели, довольно приличное питание, врачебная помощь, и главное — чудесные книги. Читала и перечитывала, не переводя дыхания, как никогда в жизни. Были и книги в старых изданиях — Брокгауза и Тезки,[176]— в частности перечла всего Лескова, и новые издания. Как я вспоминала Вас, читая какую-н<и>б<удь> чудесную книгу, вроде «Волшебной горы» Манна,[177]или «Жизнь Бенвенуто Челлини, написанную им самим».[178]Когда получила однотомник Пушкина, чуть не расплакалась от радости. Знаю наизусть всего Евгения Онегина, Декабристок, много стихов с английского в отвратительных переводах. Ехать мне было грустно. Надежда сильнее фактов — я всё ждала что, как было обещано, пойду домой. Живу неплохо, только неизвестно, надолго ли на одном месте. Если будет перерыв с письмами — не волнуйтесь, значит поехала дальше. Мама, Вы пишете о вещах — мне жаль, если пришлете хорошее, свое. Всегда есть шансы, вернее мальшансы,[179]что они пропадут.

Денег, о которых пишете, еще не получила. Работаю в швейной мастерской, стараюсь. До сих пор не осознала того, что со мной произошло, всё надеюсь на чудо. В нашем общежитии люди относятся ко мне изумительно, и в первый раз в жизни мне нечем поделиться с теми, кто делится со мною. Огромное спасибо за вещи, переданные мне в Москве. Они очень тронули меня, и очень помогли, а то совсем замерзла бы. Единственное, чего не доставало — простыни, до сих пор сплю на пальто, но от этого отнюдь не страдаю. Очень рада, что Мулька помогает Вам, я так и думала. Получила от него вчера длинную и нежную телеграмму. Не отозвалась ли на нем моя история? Это было бы слишком обидно. Мама, пришлите мне пожалуйста Вашу карточку, Мура теперешнего и маленького, и папу. Как мне жаль, что пропали все фотографии и письма, взятые у меня. Особенно жаль карточек. Неужели вещи Вы получили только летом? Я сделала всё зависевшее от меня, чтобы получили Вы их к холодам. В выходной напишу Вам и Мульке большое письмо, сейчас совсем засыпаю. Крепко крепко обнимаю, целую, люблю.