Читать книгу "Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон"

Во-вторых, индивидуальные свойства отцов, будь то маскулинность, интеллект или эмоциональное тепло, влияют на формирование ребенка значительно меньше, нежели свойства их взаимоотношений с детьми. Дети, у которых сложились надежные, поддерживающие, взаимные и эмоциональные отношения с родителями, имеют значительно больше шансов стать психически благополучными, чем те, у кого отношения с родителями, будь то мать или отец, холодные. Количество времени, проводимого отцами с детьми, менее важно, чем то, что они в это время делают и как эти отцовско-детские отношения воспринимаются другими значимыми людьми в их среде.

В-третьих, общий семейный контекст часто столь же важен, как и индивидуальные отношения внутри семьи. Вне этого контекста обсуждать отцовское влияние на детей невозможно. Супружеская гармония – постоянный спутник хорошей психологической адаптации ребенка, а конфликты и ссоры – корреляты психологического неблагополучия.

В-четвертых, отцы играют в семье множественные роли, и отцовский успех в каждой из них влияет на психологическое благополучие их детей.

В-пятых, природа отцовских влияний может существенно зависеть от индивидуальных и культурных ценностей. Классический пример – гендерные стереотипы. Если культура утверждает полярные каноны маскулинности и фемининности, требуется один тип воспитания, а если она считает мужские и женские роли гибкими и подвижными – другой. Как не существует одинаковых отцов, так не существует единой отцовской роли, к которой все отцы обязаны стремиться. Разные мужчины выполняют отцовские функции по-разному. Папы всякие нужны, папы всякие важны.

Степень и качество отцовского участия в воспитании детей зависят не только от социально-экономических условий, но и от психологических факторов, таких как мотивация, умения и уверенность в себе, а также от индивидуальных особенностей ребенка, включая его пол и темперамент, от наличия общественной поддержки (включая отношения с матерью ребенка и другими членами семьи), культурных влияний (включая идеологию отцовства и маскулинности), институциональных практик и социальной политики (например, государственной поддержки детей и родителей). Эти моменты автономны, но взаимосвязаны.

Практически все исследователи согласны с тем, что отцовская мотивация и определение сущности и задач отцовства больше зависят от субкультурных и культурных факторов, чем от индивидуальных качеств.

Многие мужчины формулируют свои отцовские цели в зависимости от собственных детских воспоминаний, стараясь подражать своим отцам или, напротив, исправлять их недостатки. Отцы часто признают, что просто получают удовольствие от общения с детьми, даже с непослушными и угловатыми подростками. Еще в 1970-х годах 40 % опрошенных американцев сказали, что хотели бы проводить со своими детьми больше времени, чем у них реально получается, но нормативные представления, согласно которым мужчина должен быть прежде всего кормильцем, предоставив эмоциональную заботу о детях женщинам, сковывают эти желания. В последние десятилетия эти барьеры снижаются.

В некоторых странах (первой это сделала в начале 1970-х годов Швеция) приняты специальные государственные программы, нацеленные на то, чтобы преодолеть мужские страхи и представления, будто активное отцовство несовместимо с маскулинностью. Тем не менее проблема остается острой. Число мужчин, берущих на себя главную ответственность за воспитание детей, во всем мире растет довольно медленно, особенно если сравнить это с темпами вовлечения женщин в общественный труд. Не оправдались и ожидания, что степень и тип отцовской вовлеченности в заботу о детях будут коррелировать у мужчин с маскулинностью или андрогинностью (см.: Pleck, 1997).

Кроме сильной мотивации, успешное отцовство предполагает наличие умения и уверенности в себе. Многие мотивированные отцы жалуются на свою неловкость и отсутствие навыков. Этот дефицит наверстывается отчасти практически, а отчасти специальными курсами подготовки молодых отцов. Помимо практических навыков, молодым отцам необходима тренировка эмпатии и сензитивности, способности адекватно воспринимать и различать исходящие от ребенка сигналы и правильно реагировать на них (матери делают это интуитивно).

Наконец, мужчина нуждается в социальной поддержке со стороны жены и других членов семьи. Индивидуальная интерпретация отцовской роли зависит не столько от общих биологических предпосылок, сколько от сознательной идентификации мужчины с ребенком и его матерью и от характера его последующих взаимоотношений с ними (Castelain-Meunier, 2002). Исследование 205 франко-канадских отцов детей-дошкольников (Bouchard et al., 2007) показало, что отцовская мотивация сильно зависит от того, чувствует ли мужчина, что его жена (партнерша) доверяет его родительским способностям и его мотивам, а это, в свою очередь, зависит от степени его вовлеченности в отцовские практики и получаемой от них удовлетворенности. Иными словами, молодого отца надо не ругать за неумелость и нежелание, а поощрять его успехи.

Между тем женские представления об отцовских возможностях меняются медленно. Воспитанные в традиционном духе матери ограничивают отцу доступ к маленькому ребенку, ссылаясь на его, отца, неумелость и на то, что это вообще «не мужское дело». Нередко за этим стоит ревнивое желание женщины сохранить за собой положение фактической главы семьи или, по крайней мере, ее главного менеджера, даже ценой принятия на себя лишней нагрузки. Абсолютизация и слишком жесткая дифференциация отцовских и материнских ролей объективно увековечивают традиционный гендерный порядок со всеми его социальными и психологическими издержками. Это не только сужает диапазон реальных отцовских практик, но и мешает формированию у отца привязанности к ребенку. Лонгитюдные исследования свидетельствуют, что такого рода конфликты плохо сказываются и на детях.

Все это тесно связано с институциональными практиками, например политикой предоставления отцам отпусков по уходу за детьми, регулированием рабочего времени и т. п.

В рамках новой парадигмы отцовства иначе ставится и вопрос о соотношении отцовского влияния и влияния сверстников. Традиционно родительское влияние и влияние отношений со сверстниками рассматриваются психологами как альтернативные и часто, особенно в подростковом возрасте, даже антагонистические, и для этого есть серьезные основания. Но есть другая сторона дела. Изучая, какую роль играют отцы в формировании отношений ребенка со сверстниками, американские психологи (Parke et al., 2004) нашли, что внутрисемейные отношения (отец – мать, отец – ребенок, мать – ребенок), внесемейные отношения (например, отношения отца с сослуживцами) и детские отношения с ровесниками – взаимозависимые, влияющие друг на друга системы. Отцы воздействуют на отношения детей со сверстниками тремя путями: а) посредством качества собственных отношений с ребенком, б) путем прямого совета и наблюдения и в) путем облегчения или ограничения общения ребенка со сверстниками. Отцовские практики и общение ребенка со сверстниками опосредствуются коммуникативными навыками ребенка и его представлениями о природе социальных отношений. А в формировании отцовских установок на сей счет важную роль играет прошлый и настоящий опыт общения отца со своими друзьями и товарищами.