Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

Девушка сняла ночную рубашку и чулки, которые так хорошосогрели ноги. И огорченно нахмурилась: оказывается, ночью она в темнотенатянула чулки той бабульки из Дубёнок, заветные, которые следовало надетьперед свадьбой! Ольга совершенно забыла о них. Благодаря этим чулкам Ольгадолжна родить здоровых детей. Интересно, а их волшебная сила не утратитсятеперь, если они были надеты, так сказать, всуе?

А вдруг утратится?!

С расстройства Ольга снова всплакнула. Но тут жевстрепенулась – она ведь так и не сходила в церковь, как обещала той старушке вДубёнках, уехала из Энска на СТС «Александр Бородин». Вот– вот, сейчас же вчасовню матушки Варвары…

Тетя Люба почуяла что-то неладное, увидев следы слез на лицеплемянницы, и с утра пораньше подступила с расспросами и разговорами, но у Ольгине было сил на беседы. Удрала, просто удрала из дому, забыв заправить постель,почти не позавтракав, кое-как одевшись, удрала, пряча в кармане голую руку.Рукавичку-то она все же посеяла невесть где в тот страшный вечер. Искала потомв подворотне, но не нашла, – так и бегала в одной рукавичке, прячась от тетиЛюбы, будто провинившаяся девчонка.

А вот и часовня матушки Варвары. Стены и тяжелая дверь дополовины заметены сугробами, которые уже почернели, подтаяли, осели, но ещедержатся. Ольга обошла церковку, чтобы не увидели ее прохожие, подкралась состороны чьего-то двора (ужасно мрачно смотрели на нее разбитые полуподвальныеокна, остатки стекол мерцали, словно полные слез глаза), наконец-то подобраласьк самой стене и даже ухитрилась коснуться кирпича рукой. Закрыла глаза ипринялась советоваться .

Сначала пыталась молиться, но молитв она толком не знала.Так, набор слов, вот этот набор слов она прилежно и произнесла. Потом простокакая-то сумятица началась, схожая с ночной, однако, когда Ольга отдернуланастывшую ладонь от заледенелой стены, ее охватило странное спокойствие.Непостижимым образом были даны ответы на все вопросы, словно чей-то тихий голос– женщины какой-то! – в ухо нашептал.

Нет, конечно, Ольга по-прежнему не знала, кто стрелял вПолякова. Но она знала теперь, кто такой Поляков – для нее, для Ольги. Ейпо-прежнему было страшновато – но спокойно. Она смирилась с неизбежным, какчеловек смиряется с неизбежностью смерти. Может быть, было странно сравниватьлюбовь со смертью, но, с другой стороны, размышляла Ольга, с чем же ее ещесравнивать? Не с чем, вот так как-то получается…

Окольным путем, через Ошару и Грузинскую, чтобы не проходитьмимо своего дома, Ольга добралась до госпиталя. В госпитале ей совершеннонечего было делать. То есть работа, конечно, всегда найдется, а вот о том, чтоона имела право явиться на работу только после обеда, Ольга предпочитала недумать. Она спустилась в подвал, в раздевалку, сняла пальто, платье, повесила всвой шкафчик, надела легкое платьишко, которое обычно носила под больничнымхалатом, переобулась в старые босоножки – и только тут спохватилась, что забылапортфель с чистым халатом.

Другие два халата она вчера тоже унесла домой, в стирку.Надеть было нечего. Вернуться, что ли?

Но стоило только представить, что она увидит Полякова нечерез пять минут, а через час, причем самое малое (пока до дому, пока там, покаобратно!), как Ольга чуть не расплакалась и принялась шарить по шкафчикам.Вдруг найдется чей-то сменный халат?

Нашлось даже три. Один был Земфирин – длинный, узкий,застиранный до противности. Второй – халат тети Фаи, широкий и короткий. Третийоказался ладненький, аккуратненький, подкрахмаленный, и если коротковатый дляОльги, то лишь самую чуточку, – халат Вали Евсеевой. Валька, правда, сегодня надежурстве, но, может, она не заметит, что Ольга надела ее халат? Опасно, конечно:если заметит, такую жуткую сцену закатит…

Ладно, можно вот что сделать: надеть халат, пройти в палатук Полякову, что-нибудь там поделать, заглянуть за его занавеску… Может,повезет, он будет спать, и Ольга на него наглядится… Хотя нет, если Поляков будетспать, она не увидит его глаз, а ей нужно было, до смерти нужно было заглянутьв его глаза!

Девушка надела Валин халат, сунула в карман свой платок ипошла к лестнице на этажи, думая о том, что через пять минут увидит Полякова.

Однако Полякова она не увидела. И даже из подвала не успелаподняться. Чих на нее напал неудержимо, налетел, как шквал. Ольга припала кперилам, мучительно чихала и никак не могла остановиться. Из глаз потеклислезы. Нос, конечно, сделался красный и распух, виски ломило невыносимо.

Да что случилось-то? Что за напасть?!

«Валька… – подумала Ольга, чихая и плача, терзая нос и глазаплатком, – это все Валька… Она меня так ненавидит, что ее ненависть даже черезхалат передается! Колдовство какое-то!»

На ее лицо теперь лучше не смотреть. Надо поскорей снятьпроклятый халат и умыться. Надеть тети Фаин, что ли. Или сразу домой? Все равнок Полякову с такой физиономией идти нельзя. Лучше сразу застрелиться!

Ольга вернулась в раздевалку, сняла ужасный халат и сотвращением повесила его назад, в Валентинин шкафчик. Сразу стало легче,честное слово! Она выдернула из кармана халата свой платок, вытерла нос – иснова начала чихать, как заколдованная!

Что происходит, а? Платок-то свой, родимый! Какое низкоековарство, какое предательство с его стороны!

Ольга с возмущением посмотрела на платок сквозь слезы – иудивилась. На белоснежной мягкой ткани отчетливо была видна желто-зеленая, дажекапельку коричневатая пыль.

Батюшки-светы!.. Да ведь это горчица! Порошок горчицы! Ольгане могла выносить ни ее вкуса, ни запаха. Иногда она даже радовалась, чтопросто санитарка, которой не надо делать никаких процедур больным и раненым, апрежде всего – ставить горчичники, если кто-то простывал. На счастье,горчичники применялись в военном госпитале редко. Здесь почему-то никто нестрадал от простуд, даже те, кто в одном больничном халате сбегал в самоволку.

Так вот почему Ольга чихала!

Дело и впрямь в Валькином халате.

Девушка побежала к умывальнику, застирала платочек иповесила его на раскаленную трубу отопления. Через пять минут будет сухой,котельная в госпитале работала отменно. А пока принялась плескать в лицохолодной водой, надеясь, что распухший нос немножко уменьшится в размерах, да иглаза откроются пошире.

«Интересно, почему у Вальки оказался в кармане горчичныйпорошок, – удивлялась Ольга. – Если она ставила кому-то из раненых горчичники,почему носила их в кармане? Да и некому было горчичники-то ставить, что заерунда?»

А впрочем, может быть, кто-то простыл, Ольга просто незнает.