Читать книгу "Потопленная «Чайка» - Ордэ Соломонович Дгебуадзе"

сказал Сесирква. — Дом смотрит в сторону моря. Перед ним маленькая площадка. С восточной стороны он примыкает к дому моего дяди. Позади него, с юга тянется большой фруктовый сад. Двор защищен каменной оградой четырехаршинной высоты.

— Меня интересуют входы и выходы, — прервал его Дата.

— В главные ворота можно войти с площади, вторая дверь первого этажа выходит во двор.

— Значит, дом двухэтажный? На каком этаже, по-твоему, может проходить сбор отрядчиков?

— Только на первом. Если с площадки пойти по узкому коридору, придешь прямо к этому залу.

— Зал большой?

— Человек сто свободно разместятся.

Дата задумался, потом снова обратился к Сесирква:

— Здание обнесено высокой каменной оградой, не так ли? Значит, через ворота никто от нас не убежит!

Он посмотрел на нас.

— Шовкат и Сесирква пойдут со мной, — а ты, Бекве, поставь двух всадников к воротам. Остальных расставь вокруг дома и дожидайся моего приказа.

Город спал. Моросил дождь. По лужам проплывали тени лошадей. Луна медленно погружалась в черные, как деготь, тучи. На столбах у духана, напоминавших вытянувшихся в струнку солдат, мерцали крошечные лампочки. Впереди ехал Сесирква. Казалось, даже лошади чуяли приближение боя. Ноздри у них раздувались, уши чутко вздрагивали. У набережной мы заметили небольшую площадь. Сесирква повернул туда коня. Показал здание, которое было нам нужно. Широкие окна первого этажа были ярко освещены. Теперь вперед пошел Дата. Когда мы подошли к зданию управления милиции, он сделал знак, чтобы остановились, и сошел с лошади. Спешился и отряд. На площадке лестницы первого этажа показался сторож. В руках он держал русский карабин. Он перерезал путь идущему впереди Дата:

— Кто такой?

— Дурак! — рявкнул Дата и левой рукой отодвинул сторожа в сторону. — Не знаешь, как кого встречать, разиня?! — и, даже не оглянувшись, спокойно пошел по коридору. Сторож растерянно посмотрел вслед. В это время Сесирква вытащил маузер и ударил сторожа по затылку. Тот камнем свалился с лестницы. Я уже был в коридоре и, оглянувшись, увидел, как наши ребята связывали ему руки и запихивали в рот концы башлыка.

В конце коридора, из щелей двери того самого здания, где, по нашим предположениям, находился отряд, пробивался свет.

Дата уверенно распахнул дверь зала и остановился на пороге. Мы стали за ним.

— Кто здесь начальник? — Дата спрашивал таким начальственным тоном, что все невольно встали. Смуглый молодой человек с волосами до бровей и с усами, свисавшими до нижней губы, направился к Дата. У дальней стены зала в козлах стояли русские, французские и турецкие винтовки. Повсюду в беспорядке валялись телогрейки, башлыки, шапки. С потолка тускло светила бронзовая лампа. Проникавшая в открытые окна сырость была пронизана запахом листьев и травы. У смуглого под серой черкеской был красный архалук, узкую талию украшал маузер с серебряной насечкой. Он подошел к Дата, но тот не дал ему сказать ни слова:

— Да, ничего себе, загнали людей, как баранов, в комнату и балагурите, будто ожидаете из церкви жениха с невестой...

— А в чем дело?..

Молодой человек в серой черкеске нахмурился. Дата, будто не слыша его, продолжал резким тоном:

— Сообщили тебе, что банда Дата Букия приближается к городу?

— Сообщили.

— Ну, а ты что делаешь? Доверился пьянице сторожу, а тот сейчас спит без задних ног?

Молодой человек переспросил его:

— Спит? — и, разъяренный, направился к двери.

— Сесирква, проводи начальника, покажи ему пьяного сторожа!

Сесирква сразу смекнул, что означали слова Дата, и последовал за начальником милиции.

Букия посмотрел на винтовки, изобразил удивление. Медленным шагом подошел к козлам. Особоотрядчики расступились, давая ему дорогу. Дата прошел мимо длинного ряда винтовок, затем обратился ко мне и к лазу:

— Уже две недели, как приказано заменить турецкое и французское старье русскими винтовками, — он показал на ружья и сердито продолжал: — А здесь никто и пальцем не пошевельнул, чтобы выполнить приказ. — Он взял одну из винтовок, вынул обойму, заглянул в патронную коробку, приблизил дуло к лампе, прищурился и, уже вконец разъяренный, в сердцах бросил ружье на стол.

— Наверное, и револьверы содержите в такой же чистоте, — ядовито улыбнулся он.

Кое-кто виновато опустил голову. Дата взглянул на стоящего впереди тщедушного человека в черкеске:

— Дайте-ка ваш револьвер, — и протянул руку.

Тот вытащил из кобуры парабеллум и отдал его Дата. Дата прижал его стволом к столу и мгновенно разобрал на части. Проверил пальцем обойму и недовольно посмотрел на владельца оружия.

В дверях показался Сесирква.

— Все, у кого есть револьверы, два шага вперед, — и Дата многозначительно посмотрел на лаза.

Четыре особоотрядчика подошли к Дата. У двоих на поясе висели маузеры. Букия насмешливо оглядел их.

— Посмотрим, когда вы в последний раз чистили свое оружие. А ну-ка, давайте!

Дата строго посмотрел на разоруженных отрядчиков и знаком приказал им отодвинуться назад. Они, как загипнотизированные, повиновались. Дата позвал лаза, показал на козлы, где были установлены ружья. Когда Шовкат занял указанное место, Дата откинул бурку, в руках его блеснул парабеллум. Мы последовали его примеру. Ошеломленные случившимся, отрядчики и не думали сопротивляться.

— Стоять на месте, не двигаться, вы окружены!

Дата прошелся перед замершим отрядом.

— Будем знакомы. Я и есть тот самый Букия, на которого вы собирались поохотиться. Будете вести себя благоразумно, мы вас не тронем. Нас интересует только оружие.

Пленников препроводили в большой подвал, где уже находились сторож и начальник отряда. Когда всех разместили, Дата обратился к пленным:

— Сидите спокойно, не то обойдемся с вами так же, как вы с большевиками! — и затворил за собой тяжелые двери.

Тем временем наши ребята обыскали все здание, собрали до пятидесяти винтовок, столько же револьверов, патроны.

Кто-то из наших ребят наткнулся во дворе на узкий ход, в конце которого мерцал светильник. Мы спустились по крутой лесенке. У двух запертых камер на табуретке дремал сторож. Спросонья он принял нас за свое начальство, и лишь когда Сесирква снял у него с пояса связку ключей и приказал молчать, понял, что мы пришли без приглашения.

Отворив двери камеры, Дата велел заключенным выйти. В одну из камер втолкнули сторожа и закрыли за ним дверь. Из двадцати заключенных восемнадцать оказались крестьянами. Большинство из них числилось «политическими заключенными» особого отряда.

В коридоре нас встретил Шовкат. Сказал, что все готово и нужно спешить. В это время наши ребята привели какого-то