Читать книгу "Самая желанная - Мэри Джо Патни"

И тут лицо Дианы сморщилось, и она расплакалась. Но это были исцеляющие слезы, которые несли освобождение.

Граф Везеул расшифровывал письмо со смешанными чувствами. Он предложил своему руководству блестящий план, поэтому собирался его осуществить независимо от того, одобрят его или нет, просто ради удовольствия, которое он от этого получит.

Только идиоты из британского военного министерства могли так долго тратить впустую военный талант Артура Уэллесли и вызвать победителя битвы при Вимейро для расследования по поводу договора, в переговорах по которому генерал даже не участвовал. Эти дураки не заслуживают Уэллесли. Во Франции он давно стал бы маршалом.

Везеул искренне восхищался лордом Уэллесли. Возможно, он был единственным человеком в Британии, который мог представлять угрозу для императора, поэтому дискредитировать его будет еще приятнее. Уэллесли сейчас уязвим, и сфабриковать доказательства, чтобы опорочить его имя, будет несложно. Когда же он, Везеул, это сделает, лучшее, на что генерал сможет надеяться, это гнить до конца дней в Ирландии, выступая посредником в «картофельных» войнах. К удовлетворению Везеула, его предложение произвело во Франции должное впечатление, но это означало, что ему придется вернуться в Лондон раньше времени – по сути, на следующий день. Так что у него оставалось всего несколько часов, чтобы найти неуловимую леди Сент-Обин и насладиться ею. Ему следовало заняться Дианой Линдсей еще ночью, но тогда в его комнату пришла леди Хейкрофт, и в результате ночь пролетела очень быстро. Однако ей, в отличие от большинства женщин, нравилась боль, и в этом было особое удовольствие. Хотя… такая ее покорность лишала его радости завоевания.

Увы, сегодня утром, когда Везеул созрел, чтобы попробовать женщину, его не желавшую, эта проклятая виконтесса передала, что ей нездоровится. Вероятнее всего, она просто избегала своего твердокаменного мужа. Везеул знал, что она не в своей спальне, потому что он уже вскрыл замок опытной рукой и комната оказалась пустой. А на то, чтобы ее найти, уйдет время. До этого он планировал куда более элегантную кампанию: собирался сплести тонкую сеть, заметную только ей одной, – но теперь придется действовать в спешке, грубо. Это будет неэстетично, но все же приятно.

Френсис вошел в кабинет управляющего поместьем, и Джервейз со вздохом поднял взгляд на кузена. Виконт занимался рутинными делами, которыми лучше бы заниматься его управляющему, но это был удобный предлог удалиться от гостей. А те прекрасно проводили время и почти не заметили его отсутствия. Однако избегать Френсиса было не так легко. Тот пододвинул стол прямо к письменному столу и сел.

– Добрый день, Джервейз. Есть у тебя несколько минут, чтобы поговорить?

– Если я скажу, что нет, ты уйдешь? – сухо поинтересовался Джервейз.

– Нет, – последовал веселый ответ.

Выражение лица Джервейза немного смягчилось. Виконт откинулся на спинку стула и приготовился слушать. Он никогда раньше об этом не задумывался, но его кузена отличала способность спокойного приятия. Как у Дианы. Джервейз резко изменил направление мыслей, ему было невыносимо думать о своей жене.

– Френсис, я рад, что ты приехал в Обинвуд. Я был не слишком общителен, и я ценю, что в мое отсутствие ты играл роль хозяина.

– Все в порядке. – Кузен небрежно взмахнул рукой. – Я знаю, что у тебя на уме другое: например то, что твои жена и сын впервые представлены публике.

Джервейз замер на мгновение и проворчал:

– Я не хочу говорить на эту тему.

– Не надо на меня так смотреть, кузен. Я намерен сказать то, ради чего пришел, и тебе удастся меня не услышать только в одном случае – если ты бегаешь быстрее меня. – Френсис проговорил это непринужденным тоном, но его глаза смотрели напряженно. – Я знаю и высоко ценю вас обоих: и тебя, и Диану. Поскольку вы оба выглядите несчастными, я хотел предложить свои услуги в качестве посредника. Иногда участие другого человека помогает. Она, знаешь ли, тебя очень любит. Ты и сам вряд ли к ней равнодушен, так что, чем бы ни состояла проблема, она должна быть решаемой.

Джервейз оттолкнулся от стола – словно это могло отдалить его от слов кузена.

– Это она тебе в постели поведала? – спросил он со злостью.

– Боже правый, нет, конечно! Ты же не думаешь, что мы с ней любовники? – воскликнул Френсис.

Джервейз почувствовал, что его губы сами собой кривятся в злобной усмешке. Он с самого начала не хотел заводить этот разговор: чувствовал инстинктивно, что ничего хорошего из этого не выйдет, – но теперь уже нельзя было избежать неприятной беседы.

– Это логичное предположение, – кивнул он. – Я знаю, что в мое отсутствие ты к ней приходил, и знаю, что ваше общение было самым интимным.

– Господи, ты что, установил за Дианой слежку? Зачем тебе это понадобилось?

– Ты не забыл, что эта женщина по профессии шлюха? Я хотел знать, насколько хорошо идут ее дела.

Еще произнося эти слова, Джервейз уже ненавидел себя за это, но остановиться не мог.

– Не говори так о своей жене! – воскликнул Френсис. – Это не делает тебе чести. Если не считать нескольких светских мероприятий, на которые любой мужчина может придти безо всяких объяснений, она жила в Лондоне так тихо и респектабельно, как только может жить порядочная женщина. А если друг мужчина нанес ей визит, то в этом нет ничего непристойного.

– Хочу тебя предупредить, пока ты не вырыл себе еще больше ям, – вставил Джервейз. – Вчера я видел тебя с ней у озера.

Френсис прищурился. Джервейз впервые видел, чтобы его кузен смотрел так холодно.

– Она была расстроена: между прочим, из-за тебя, – и я постарался ее утешить, как мог. Как друг. Не больше, не меньше.

– И ты ожидаешь, что я в это поверю?

Френсис со вздохом пожал плечами.

– Джервейз, я не позволю называть меня лжецом ни одному мужчине, даже тебе.

Виконт тоже вздохнул.

– Я не виню тебя в том, что ты поддался ее чарам. Какой мужчина не поддался бы? Она может соблазнить даже монаха одним тем, что просто войдет в комнату. Только не лги мне.

Френсис с силой стукнул рукой по столу, так что карандаши и перья подпрыгнули.

– Черт подери, Джервейз! Ты клевещешь и на меня, и на нее! Она нежная, любящая, прекрасная женщина, и ты ее не достоин. – Голос молодого человека дрогнул. – Если бы я вообще мог полюбить какую-либо женщину – это была бы она. Но я перед Богом клянусь, между ней и мной не было ничего хоть сколько-нибудь неподобающего. Или ты настолько ослеп от ревности, что не в состоянии мне поверить?

Джервейз окинул кузена долгим взглядом, и где-то в душе его шевельнулась боль. Френсис был его лучшим другом. Кроме того, он был известен своей честностью. Стал бы его кузен лгать на эту тему? И более важный вопрос: действительно ли он сам верил, что Диана лгунья? Ведь доказательств ее неверности не было, кроме его собственной убежденности в том, что любая женщина, которая для него важна, непременно должна быть предательницей.