Читать книгу "Когда все рушится - Пема Чодрон"

Здоровая речь подобна лютне без струн. Даже без струн музыкальный инструмент заявляет о себе. Это образ размеренной речи. Это не значит, что мы напряжены, опасаясь сказать что-нибудь не то. Это значит, что наша речь становится прямой и сдержанной. Мы не болтаем лишь потому, что все вокруг молчат и мы чувствуем себя неуютно. Мы не трещим как сороки. Мы уже всё слышали; нас оскорбляли и нас хвалили. Мы знаем, каково это – быть в ситуации, когда все злятся или когда все спокойны. Нам комфортно в этом мире, потому что мы ладим сами с собой. Даже если мы нервничаем, мы не начинаем по привычке болтать без умолку. Наша речь сдержанная и осмысленная. Мы не тратим дар речи на выражение своих неврозов.

Здоровый ум подобен горному озеру, на поверхности которого нет ряби и видно дно. Если вода взбаламучена, ничего увидеть нельзя. Спокойное озеро – это образ нашего ума, когда он спокоен, полон безусловной приязни ко всему мусору на дне, так что нам не хочется взбаламутить воду, лишь бы не видеть его.

Для воздержания от причинения вреда важна осознанность. Для развития осознанности необходимо сбавить темп настолько, чтобы заметить, что же мы делаем и говорим. Чем лучше мы отслеживаем свои автоматические реакции и понимаем, как они работают, тем легче нам практиковать воздержание. Это может стать нашим образом жизни – мы сохраняем осознанность, замедляя темп и замечая происходящее.

Неведение – корень всего вреда, который мы причиняем себе и другим. Медитация помогает нам устранить его. Если мы видим, что нам не хватает осознанности, что нам редко удается воздержаться от ненужных слов и поступков, что мы не очень благополучны, – это не признак запутанности, а начало ясности. Жизнь движется своим чередом, но нам все сложнее быть глухими, невежественными и слепыми. И, что интересно, это не делает нас более скованными, но, скорее, освобождает нас. Это освобождение возникает естественным образом, когда мы полностью присутствуем в настоящем моменте, не беспокоясь о своем несовершенстве.

Глава 7

Безысходность и смерть

Если мы готовы отказаться от надежды на то, что неуверенность и боль однажды исчезнут из нашей жизни, тогда мы сможем расслабиться и принять шаткость нашего положения. Это первый шаг на пути.

Не ждите, что, обратив свой ум к дхарме, вы обретете чувство безопасности или устойчивую почву под ногами. На самом деле, когда вы обращаете свой ум к дхарме, вы бесстрашно признаете непостоянство и перемены и знакомитесь с безысходностью.

В тибетском языке есть интересное слово: йетангче. «Йе» переводится как «полностью, совершенно», а остальное – как «усталый». Все вместе это означает «совершенно выбиться из сил». Мы могли бы описать это состояние как «сыт по горло». Это состояние полной безысходности. Это очень важный момент – начало начала. Пока мы не откажемся от надежды на то, что есть что-то лучшее или кто-то лучший, мы никогда не сможем расслабиться и принять себя и свою ситуацию.

Можно сказать, что слово осознанность указывает на полное погружение в свои переживания, мы целиком присутствуем в настоящем моменте: и когда наша рука касается дверной ручки, и когда звонит телефон, и когда возникает какое-то чувство. Но если слово осознанность указывает на то, что мы полностью присутствуем здесь и сейчас, то описать йетангче не так просто. Оно связано с отречением, которое необходимо для продвижения по духовному пути.

Наивно считать, что можно получить все и сразу. Попытки обрести неизменное чувство безопасности тщетны. Для того чтобы преодолеть давние и укорененные шаблоны ума, необходимо отказаться от некоторых из своих базовых представлений. Мы больше не можем довольствоваться идеей о том, что существует некое отдельное, материальное «я», заставляющее нас стремиться к удовольствию и избегать боли. Нам надо отказаться от мысли, что в нашей боли виноват кто-то другой. Страдание исчезает, когда мы перестаем надеяться и верить, что нам есть куда спрятаться.

Безысходность означает, что у нас больше нет сил продолжать идти привычным путем. Возможно, мы всё еще хотим этого. Мы стремимся обрести устойчивую почву под ногами, но даже после того, как испробовали тысячи способов спрятаться и уладить все дела, земля под нами все еще ходит ходуном. Однако эти попытки обрести чувство безопасности многому нас учат: не будь их, мы бы никогда не поняли, что это невозможно. Обращение ума к дхарме ускоряет процесс этого открытия. И каждый раз мы снова осознаем, что стремление обрести устойчивую опору тщетно.

Разница между теизмом и нетеизмом вовсе не в том, верит ли человек в Бога или нет. Теизм – это глубоко укорененное убеждение, что где-то есть рука, за которую можно ухватиться: если мы будем поступать правильно, то кто-то будет ценить нас и заботиться о нас. В этом случае мы уверены: каждый раз, когда нам это будет нужно, придет нянька. Мы все склонны отказываться от обязанностей и передавать полномочия внешним силам. Нетеизм означает способность расслабиться в неопределенности настоящего момента, отказавшись при этом от попыток обрести чувство безопасности. Иногда мы думаем, что дхарма – это нечто внешнее, то, во что мы верим, на что равняемся. Однако дхарма – это не убеждения, не догма. Это абсолютное принятие непостоянства и перемен. Учение распадается на части, как только мы пытаемся за него ухватиться. Мы должны просто переживать его, ни на что не надеясь. Так поступали многие храбрые и сострадательные люди, и потом они передавали свой опыт. Главное послание учения – это бесстрашие. Дхарма – это не вера, которой мы слепо следуем. Она не даст нам ничего, за что можно было бы ухватиться.

Нетеизм означает, что мы наконец-то осознаем, что не можем рассчитывать ни на какую няньку. Вот у вас была хорошая нянька, а сейчас ее уже нет. Нетеизм означает понимание, что не только няньки приходят и уходят. Это свойство жизни в целом. Это истина, и это неудобная истина.

Но для тех, кому необходимо за что-то держаться, жизнь еще более тяжела. С этой точки зрения теизм – это зависимость. Мы все испытываем зависимость от надежды на то, что сомнения и страдания однажды исчезнут. Это болезненно сказывается на обществе. Если большинство его членов зависимы от надежды обрести почву под ногами, такое общество оказывается не очень-то сострадательным.

Первая благородная истина Будды гласит: если мы страдаем, это вовсе не значит, что что-то идет не так. Какое облегчение! Наконец-то кто-то сказал правду. Страдание – часть жизни, и мы не обязательно испытываем его лишь потому, что сделали неверный шаг. Однако на деле каждый раз, когда мы чувствуем боль, мы уверены: что-то не в порядке. До тех пор, пока мы висим на крючке надежды, нам кажется: мы как-то можем смягчить или изменить свои переживания, – и мы продолжаем страдать.

В тибетском слово «надежда» звучит как рева, а «страх» – это докпа. Но чаще всего используется слово ре-док, сочетание этих двух слов. Страх и надежда подобны двум сторонам одной медали. Если есть надежда, значит, есть и страх, и наоборот. Этот ре-док – корень нашей боли. В мире, где царят страх и надежда, нам всегда надо переключить канал, изменить температуру, сменить музыку, потому что нам становится некомфортно, беспокойно, что-то начинает болеть – и мы продолжаем искать альтернативу.