Читать книгу "Грация и Фурия - Трейси Бэнгхарт"

О, Номи, Номи. Что же ты натворила!

Серина в отчаянии потрясла головой.

Следовало что-нибудь сказать. Следовало солгать. Нельзя было допустить, чтобы наказанной оказалась ее семья.

– Я… Я училась сама. Крала книги.

В наступившей тишине слышен был лишь плеск волн из открытого окна.

Верховный Правитель откинулся на спинку кресла.

– Крала так же, как украла мою?

Перепуганная Серина понурила голову.

– А твоя сестра? Она… разделяет твою склонность? Сестры, насколько мне известно, часто похожи в своих пороках.

Онемевшая Серина покачала головой. Часть ее хотела выкрикнуть: «Да». Пусть Номи ответит за то, что натворила. Но Номи была ее сестрой. Да и такой ответ означал бы лишь то, что наказаны будут обе.

– Читать она не умеет, Ваше Величество. До сегодняшнего дня она даже не знала, что я умею. Пожалуйста… Пожалуйста, сестра не имеет никакого отношения к этой книге!

– Хм.

В течение нескольких минут Верховный Правитель не произносил ни слова. Серина не осмеливалась поднять взгляд. Да что там взгляд, у нее и дышать-то не получалось. Она лишь молилась про себя.

Пусть меня высекут. Пожалуйста, пожалуйста, я согласна на порку.

Но еще до того, как Верховный Правитель объявил приговор, Серина уже догадалась, что наказание будет намного более суровым.

Глава 6

Номи

НОМИ СХВАТИЛА сумку и в сердцах швырнула через всю комнату. Омерзительный глухой стук о стену подстегнул ее страхи за себя и сестру. Из глаз еще сильнее полились слезы, пустой желудок попытался вывернуться наизнанку. Номи уселась на кровать, на то самое место, которое еще хранило формы тела сестры. Быть может, и ее тепло. Затем свернулась на кровати калачиком, плотно-плотно закрыла глаза, пытаясь отгородиться от льющегося из окна утреннего света, от всех мыслей и сожалений. Но ничего из этого не вышло. Более того, в голове будто бы зазвучал голос сестры:

– Задолго до того, как были рождены предки наших предков, земли здесь еще не было.

Однажды ночью, год или два назад, Серина ради забавы пересказывала эту историю, слегка изменив ее. Они сидели на расстеленном на полу мамином одеяле в их крошечной спальне. Рензо надлежало заниматься математикой, но слушал и он.

– Однажды вечером, – говорила Серина по памяти неплохо поставленным уроками пения голосом, – когда солнце уже клонилось к горизонту, а луна просыпалась после дневного сна, над дорожкой, созданной на воде закатным солнцем, летели две птицы. Полет их был неровен, уставшие крылья с трудом держали в воздухе. Время от времени одна птица замедляла полет и устремлялась к воде. Тогда другая подныривала под обессилевшую и подставляла свою спину, давая той временную передышку.

Птицы проделали большой путь. Солнечная дорожка исчезла, и на воде появилась серебристая лунная. Под птицами в неистовом ритме поднимался и опускался океан, удивленный их очевидной любовью друг к другу. Океан никогда никого не любил настолько, чтобы подставить собственную спину. Он не понимал, почему инстинкт самосохранения в птицах не возобладает, почему более сильная не оставит слабую и не продолжит свой путь в одиночестве?

Хоть и не сразу, океан уразумел, что порознь птицы не осилили бы столь долгий путь. – Серина обняла Номи за плечи. – Силы им обоим придавала любовь и способность к самопожертвованию. Но вот две птички с некогда яркими красными и зелеными перьями, а теперь потускневшие от долгого путешествия, не смогли уже больше держаться над водой. И океан, сжалившись над ними, явил из глубин своих сушу: огромные зеленые холмы, меж которых находились озера и текли ручьи с чистой свежей водой, а на склонах росли кипарисы, фрукты, ягоды и орехи. Голубки уселись на ветку оливкового дерева в тенистой прохладе, обхватили друг друга натруженными крыльями и уткнулись клювами в перья. Наконец-то и им был дарован отдых.

Тогда услышанное в крошечной темной спальне было для Номи лишь романтической историей, но сейчас ее проняло до костей. Серина любила сестру так сильно, что без колебаний пожертвовала бы собой ради нее. Ведь могла же она сказать, что книга чужая. Могла сослаться на то, что Номи и только Номи умеет читать. Но Серина промолчала. Несомненно промолчала, а иначе бы за Номи уже давным-давно явились.

Она не знала, что случилось с Сериной и вернется ли она вообще, но не сомневалась, что сестра, как всегда, защитила ее.

Одолеваемая страданием и чувством вины, Номи крепче прижала руки к животу. Незаметно для себя она провалилась в сон на влажной от слез подушке, и во сне ее обнимали руки сестры.

Проснулась она от того, что над ней кто-то склонился.

– Серина? – хрипло пробормотала Номи.

– Пора просыпаться, – произнес мягкий голос. – Вы проспали весь день.

Номи рывком вскочила с кровати, и на нее обрушилась реальность.

Девушка отступила на шаг.

– Извините, – сказала она. – Я не хотела вас напугать.

По виду она была ровесницей Номи: тоненькая, слегка загоревшая, с острым подбородком на маленьком личике; рыжеватые волосы заплетены в косу. Она стояла, обняв себя за талию. В ней не было ничего примечательного. Абсолютно ничего, за исключением того, что это была не Серина.

– Меня зовут Анжелин, я ваша новая служанка. – Девушка слегка поклонилась. – Время обеда давно миновало, но я принесла вам немного еды. – Она указала на туалетный столик, где стояла тарелка с печеньем. – Миндальные спиральки – мои любимые. Вы когда-нибудь пробовали такие? Их пекут только здесь, в Беллакве.

Номи огляделась. Комнату освещали лучи послеполуденного солнца, из открытого окна веял легкий бриз и доносились монотонные звуки прибоя, одежда из сумки была аккуратно сложена на кресле в углу.

И все это – великолепная комната, удобная кровать и прекрасная погода – вызывало тошноту. Отсутствие Серины ощущалось, наверное, так же, как ощущалось бы отсутствие руки или ноги. Как выжить здесь без сестры?

– Где моя сестра? – спросила Номи.

Анжелин покачала головой.

– Сожалею, но я не знаю…

Необходимо найти Инес! Или кого-нибудь, кто хоть что-то знает. Номи устремилась к двери, но от резкого движения у нее потемнело в глазах, и она пошатнулась.

– Вам следует поесть, – сказала Анжелин. Она взяла Номи за руку и подвела к туалетному столику. – Инес говорила, что вы пропустили и завтрак. Судя по всему, вам нехорошо от голода.

Номи опустилась в ажурное кресло из кованого железа. Она намеревалась отказаться от еды и даже от бледно-розового сока в запотевшем хрустальном стакане, но у нее со вчерашнего утра и маковой росинки во рту не было. Она откусила от вафельного рожка, и масляное мороженое растаяло у нее на языке.