Читать книгу "Тень света - Андрей Васильев"

– Да, – выдохнул Силуянов и прижал руку к животу. – Ох, как полегчает, Смолин.

И в этот момент зазвонил мой телефон.

– Прямо даже и не знаю, – глянув на экран, где пульсировало имя вызывающего меня абонента, сообщил я Силуянову. – С одной стороны, хочется мне вас порадовать. Вы хоть и совсем уж странноватый стали в последнее время, но зато с вами жить не скучно. С другой… Неохота мне пока увольняться. Ну вот нет у меня такого желания. Эх, жизнь, почему ты так сложна? Все время надо выбирать между чем-то и чем-то.

Мои слова, как видно, совсем уж разозлили «безопасника», поскольку он жутко побледнел и даже зубами скрипнул.

– Да, Ольга Михайловна, – тем временем холодно произнес в трубку я. – Если вы снова собираетесь мной покомандовать или пустить в ход какие-то аргументы, связанные с моей профессиональной трудовой деятельностью, то не стоит этот разговор даже начинать. Во-первых – я не ваш подчиненный. Во-вторых, теперь я даже не сотрудник банка, который вы покупаете. Три минуты назад меня уволили.

– Что за ахинея? – осведомилась у меня Ряжская. – Саша, я понимаю, у талантливых людей случаются перепады настроения. Так сказать – заскоки гения. Но будем честны друг с другом – вы ни разу не гений, потому давайте ограничимся тем, что мы уже до того друг другу наговорили, а после забудем про эти мелочи и станем работать дальше. То есть поступим как цивилизованные люди. Я даже готова сделать первый шаг и сообщить вам, что моя давняя и очень, очень хорошая подруг Яна уже покинула здание банка и больше вас не потревожит. Вот, видите, я признала вашу правоту. И искренне надеюсь на то, что буду услышана. Ну и на то, что ваше стремление к увольнению уже ослабло.

– Да у меня его вовсе не было, – рассмеялся я. – Ольга Михайловна, я вам не говорил, что увольняюсь. Я сказал – «меня уволили». Разницу ощущаете?

– О-о-очень интересно, – протянула Ряжская. – И кто это у нас так ретиво взялся за кадровый вопрос?

Я кинул взгляд на Силуянова, который снова прислушивался к нашему разговору. Вот и что мне с тобой делать? Шутки шутками, а я ведь сейчас на самом деле могу его в определенном смысле приговорить. Пара правильно сплетённых фраз – и Вадим Анатольевич через недельку, а то и раньше, начинает искать работу. И хорошо еще, если он не по обещанной им же мне «статье» вылетит.

Странное ощущение, если честно. От меня раньше никогда никто вот так не зависел. Хотя бы потому, что до того никто меня и всерьез никогда не воспринимал, и мнения моего по серьезным вопросам не спрашивал. Максимум, девчули интересовались – идут им те или иные шмотки или нет. За мужика они меня, как я говорил, раньше не держали, скорее так, за декорацию, потому на игривые лифчики, купальники и чулки с поясами я насмотрелся вволю.

В последнее время, правда, подобными зрелищами они меня отчего-то не балуют, что даже немного грустно.

Ладно, не в ту степь меня занесло. Как мне с этим идейным товарищем быть? Топить или оставить? По-хорошему – топить надо, без раздумий. Нельзя сказать, чтобы он был моим врагом, глупо таковым считать этого служаку. Вот Дара – она враг. И колдун, сваливший за бугор, – он враг. Там все по-взрослому, по-серьезному, там и голову сложить можно.

А здесь… Да ну, ерунда какая.

И потом – серьезно, ведь без него ведь мне скучно будет.

Но, с другой стороны, – он-то меня не пожалеет, будь у него возможность мне насолить? Да уже не пожалел.

Как там у Шекспира было, в книге-жизнеописании Гамлета, принца Датского? «Чтоб добрым быть, я должен быть жесток»? Надо послушать классика. Он знал, что говорил.

– Да имеется у нас один энтузиаст, – хмыкнул я. – За престиж банка ратует и его процветание, которое невозможно до тех пор, пока я здесь присутствую. От чистого сердца, прошу заметить, ратует.

– Фамилия? – требовательно спросила Ряжская.

– Силуянов, – скорчив «безопаснику» рожу из раздела «а что я могу поделать?». – Начальник охраны. Очень он недоволен тем, как я в последнее время службу несу. И моими побочными, не входящими в штатное расписание, занятиями крайне раздражен. Скорее всего потому, что у него разрешения никто не спросил, а он привык себя хозяином в этом здании чувствовать.

– Даже так? – было слышно, что Ряжская усмехнулась. – А, может, еще потому, что ему долю малую никто не заносит?

Вот тебе и раз! Сдается мне, что ситуация принимает забавный оборот. Ольга Михайловна, судя по ее тону, решила, что я сейчас собираюсь ее руками убрать того, кто мне не нужен. Я-то говорю правду, а она в нее не очень верит.

Вот интересная все-таки у нас жизнь! В каждом слове, в каждом поступке всегда есть не только второе, но и третье дно. И как раньше наши предки-собиратели в первобытные времена жили без этого? Ну говорили что думали, делали что должно, верили в правду и справедливость.

Скучно им жилось, должно быть. Неинтересно.

– Про последнее ничего сказать не могу, – открестился я. – Мне он о подобном не говорил. Но зато я понял из его слов, что он держит под личным особым контролем все, что происходит в «переговорке». Детально. До мелочей. И то, что он видит и слышит, ему очень, очень не нравится. Настолько, что завтра он собирается сделать доклад о происходящем господину Миронову. То есть – председателю совета директоров банка.

– Он идиот? – в голосе Ряжской прозвучало искреннее недоумение. – Я не о Миронове, я о Силуянове. Этот человек и вправду слушал наши разговоры? Зная, кто я такая?

– Он у нас такой, – с гордостью сказал я, подмигивая Силуянову. – Нет для него ни авторитетов, ни преград. Мы его тут так у нас и зовем: «Железный Толич». Производное от Анатольевича, соответственно.

Силуянов сделал бровями некое движение, которое можно было истолковать как «серьезно?». Я подмигнул ему, провел большим пальцем по горлу, после потыкал указательным ему в грудь и скорчил печальную физиономию. Так сказать – обозначил ситуацию.

Силуянов встал и прикрыл дверь в свой кабинет, которую, входя, я оставил открытой.

Мне это очень не понравилось.

– Правильнее было бы говорить «дубовый», – уточнила Ольга Михайловна. – И не очень-то следящий за внешней политикой банка. Про Миронова он может забыть, так ему и скажите. Нет, формально Дмитрий Александрович еще председатель совета директоров, продажа акций не ведет к лишению полномочий, там все надо протоколами будет оформлять, на подобное время нужно. Но фактически он в банке больше никто. Пятьдесят пять процентов его акций «СКД-банка» теперь принадлежат холдингу «Р-индастриз». Я, собственно, потому с Яной и не приехала, что хотела при этой сделке присутствовать. Добавьте сюда еще двадцать процентов, что мы у одиночных миноритариев скупили, и осознайте, чьи теперь в лесу шишки. Только не раздувайте щеки раньше времени, дело не в вас. Мы эту сделку давно готовили.

– Новости! – вынужден был признать я. – Поздравляю с приобретением!

Силуянов сейчас напоминал мне большого дворового кота. Если бы у него была шерсть, она бы уже стояла дыбом, а спина выгнулась дугой. Он уже учуял, что что-то пошло наперекосяк, только пока не понимал, что именно.