Читать книгу "Терри Пратчетт. Дух фэнтези - Крейг Кэйбелл"

«Подле нее, в коробке, электрическая жаба подпрыгивала, шелестя тряпочной подстилкой; Айрен с удивлением подумала: „А что она ест?“ „Скорее всего, поддельных мух“, – решила Айрен»[25].

Филип Дик, «Мечтают ли андроиды об электроовцах?»

В «Темной стороне солнца» очень много роботов разных классов. Встретив в тексте металлических насекомых, нельзя не вспомнить роман «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». Вопрос о вере, затронутый Пратчеттом в первом научно-фантастическом романе, напоминает о паранойе, желаниях и самоанализе, описанных в романе Филипа Дика. Я ни в коем случае не предполагаю, что Пратчетт копирует чей-то стиль, просто это показывает его способность задуматься о высшем существе и последствиях столкновения с Ним. То же самое проделал Артур Кларк в своем романе «Конец детства», где возникает раса пришельцев, похожих на дьявола.

«Все так, в точности. Кожистые крылья, короткие рожки, хвост с острым концом, будто наконечник стрелы, – все на месте. Ожило, вышло из неведомого прошлого самое страшное предание. Но вот оно улыбается, полное величия, в солнечных лучах сверкает огромное тело, будто выточенное из черного дерева, и к плечам его доверчиво прильнули два человеческих детеныша»[26].

Артур Кларк, «Конец детства»

В «Темной стороне солнца» немало симпатичных отрывков, но все же этот роман слишком близок к жанру фэнтези, чтобы стать великим научно-фантастическим произведением. Зато – и это важно – этот роман стал своеобразным упражнением в жанре, к которому не принадлежат романы о Плоском мире. Пратчетту неуютно в рамках научно-фантастического романа, и он понял это именно при написании этой книги. В ней есть некоторые элементы, напоминающие о Плоском мире, например, впервые появляется Страшдество, фэнтези рвется из этого романа наружу, но Пратчетту понадобилось написать еще одну книгу, чтобы понять, что научная фантастика – не его жанр. Это произошло еще через пять лет, когда вышла «Страта» (1981).

«Страта» – очень интересная книга для любого, кто анализирует жизнь и творчество Пратчетта. Во-первых, Плоский мир виден в ней куда четче, чем в «Людях ковра», а во-вторых, в ней можно найти немного информации о том, чем занимался Пратчетт в это время.

В 1980 году Пратчетт бросил журналистику и перешел на работу в Центральный совет по выработке электроэнергии. Он стал пресс-атташе трех (или четырех, если верить словам его друга Сэма Фарра) атомных электростанций. Он открыто говорил, что написал бы об этом книгу, если бы мог рассчитывать, что ему кто-то поверит. Например, ходили слухи о человеке, которого он называл Фредом. Якобы этот Фред однажды спустил ядерные отходы в унитаз, и это вызвало множество проблем. Потом нашелся достаточно храбрый – или достаточно опытный – человек, который рискнул очистить канализационный резервуар на АЭС. Если это правда (что подтвердило бы страхи Пратчетта – в такое мало кто может поверить), то эта история наделала бы много шума и вызвала бы к жизни обсуждение безопасности атомных электростанций. Пратчетт работал там восемь лет (до 1987-го), а потом вдруг осознал, что романы о Плоском мире приносят ему больше денег, чем работа пресс-атташе.

В одном интервью («Книжный мир» в «Вашингтон пост») Пратчетт описывает свою работу в Центральном совете по выработке электроэнергии: «Не забывайте, что я не ядерный физик. Я был пресс-атташе множества электростанций, но людей волнуют только три атомные. Я многого боюсь куда больше, чем атомной энергии, по крайней мере, пока она в руках европейских демократов. Однажды меня обвинял во всех грехах человек, который жил примерно в тридцати милях от электростанции и страшно ее боялся. Но при этом совсем рядом стоял завод, где производились шины. Интересно, смог бы он мирно спать в своей постели, зная, какие химикаты они используют? Дальше обычно начинаются разговоры о глобальном потеплении, но это же очень просто. Либо мы в самом деле Homo sapiens, то есть люди разумные, и тогда мы можем думать, обсуждать и искать решение проблемы, либо мы просто Pan narrans, говорящие шимпанзе. Пора нам уже использовать свои огромные мозги».

Не забывая обо всем этом, давайте посмотрим на второй – и последний – научно-фантастический роман Пратчетта. «Страта» была напечатана в июне 1981 года тиражом 3001 экземпляр. 2000 экземпляров выпустило в США издательство «Сент Мартинс Пресс», а 1001 – издательство Колина Смайта в Великобритании. 850 экземпляров были проданы Союзу читателей, так что многого от книги не ждали.

«Страта» начинается с того, что компания ловит мужчину и женщину, которые поместили в неправильный слой плезиозавра с плакатиком «Народы мира против ядерного оружия». Очевидно, новая работа все же давала Пратчетту материал. Но «Страта» – это довольно важный роман. Это книга-открытие – для Пратчетта. Мы как будто можем подглядеть, когда был изобретен Плоский мир.

Прежде всего, на «Страту» заметно повлияла научная фантастика в бумажных обложках, которая издавалась «Нью Инглиш Лайбрари» в семидесятых и начале восьмидесятых. Поначалу в тексте видны следы Хайнлайна, Ван Вогта и Кларка (и не только), но потом он резко меняется. Плоский мир, окруженный мировым водопадом, который спадает вниз с краев диска, бар под названием «Пробитый барабан», магическая сумка, заставляющая вспомнить о Сундуке (он появится уже в следующем романе), – совпадений очень много, но потом все вдруг встает на свои места. Появляется герой по имени Сфандор, который разговаривает большими буквами, прямо как Смерть в романах о Плоском мире. И вместе с ним – неожиданно – появляются шутки, ирония, попытки заставить героев рисковать жизнью.

«Страту» почти не заметили, и это очень стыдно. Если The Man Who Sold the World и Born to Run задали вектор развития Боуи и Спрингстина, то «Страта» изменила будущее Терри Пратчетта и всего жанра фэнтези. Это научно-фантастический роман, который в середине неожиданно меняет жанр – довольно интересная концепция.

Я всегда считал, что ругательства в книгах Терри Пратчетта неуместны, потому что они плохо выглядят рядом с его мягким юмором. Но в «Страте» они встречаются, вместе с выражением почтения великому комику и иконоборцу Спайку Миллигану. Когда один из персонажей говорит: «Мы будем вести себя крайне осторожно!», Кин Арад (главная героиня) отвечает: «Мне нравится это твое „мы“». Это отсылка к первой же странице военной биографии Спайка («Адольф Гитлер: моя роль в его свержении»). Премьер-министр выступает по радио и говорит: «С одиннадцати утра мы находимся в состоянии войны с Германией», и Спайк отвечает: «Мне нравится это „мы“».

Можно даже сказать, что Пратчетт раздвигает границы жанра фэнтези так же, как Миллиган раздвигает границы жанра комедийного, используя при этом только воображение. Они (Миллиган и Пратчетт) никого не слушают, а просто работают и находят свою аудиторию.

«Мы заиграли „Парня из шотландских гор“, и все зрители немедленно завопили и заскакали. Так начинаются битвы».