Читать книгу "Беллинсгаузен - Евгений Федоровский"

На двенадцатый день после выхода из Кронштадта эскадра добралась до южной кромки скалистого острова Гогланд. Тут с марса заметили строй неприятельских кораблей. С адмиральского 100-пушечного «Ростислава» пополз вверх сигнальный флаг: «Приготовиться к бою». Корабли начали выстраиваться в линию баталии, растянувшись на четыре мили. У шведов насчитали шестнадцать линейных кораблей, семь фрегатов и три пакетбота. Русских же было всего семнадцать вымпелов.

В пятом часу пополудни корабли сблизились на пушечный выстрел. Первым вступил в сражение «Всеслав». Там находился командир авангарда вице-адмирал Козлянинов. За ним втянулся в бой и грейговский «Ростислав». Чуть позже ввязались в баталию и остальные корабли.

Три часа длилась жестокая перестрелка. Корабли окутывались пороховым дымом. Вода кипела от раскалённых ядер, горящих падающих мачт и просмолённого такелажа. И та и другая сторона дрались с великим упорством и дерзостью. Пощады никто не просил. Погибал, но не сдавался. От угарного дыма, тяжёлого труда у пушек канониры теряли сознание, их обливали водой, и они снова занимали свои места в расчёте.

К вечеру не выдержал огня шведский флагман. Он отошёл за линию баталии. Грейг приказал преследовать бегущего. Русский корабль — «Мстислав» — сблизился на картечный выстрел. После двух залпов флаг вице-адмирала Вахмейстера на мачте шведского корабля пополз вниз.

«Мстиславом», где «за мичмана» служил Иван Крузенштерн, командовал, как мы говорили выше, Григорий Иванович Муловский. О нём Грейг доносил в Петербург: «Когда я дал после битвы последний сигнал гнать неприятеля, Муловский был единственный, который последовал за мною со своим кораблём, несмотря на то, что был в растерзанном виде. Было слишком темно, чтобы видеть сигналы, и когда прочие капитаны ответили посланному мной с приказанием офицеру, что их корабли не в состоянии продолжать погоню, Муловский велел мне сказать, что, пока его корабль держится на воде, он не отстанет от своего адмирала».

«Мстислав» получил 116 пробоин, потерял 28 человек убитыми и 60 ранеными. Сражение у Гогланда могло бы закончиться полным поражением шведов, если бы не опустившийся к ночи штиль. Безветрие не позволило сблизиться с неприятелем для абордажного боя. На заре утром, пользуясь лёгкостью хода, шведская эскадра ушла в Свеаборг.

Остаток лета и осень 1788 года русский флот провёл вблизи этой крепости, блокируя укрывшихся в гавани шведов. Тут подошло время осенних штормов. Они-то и заставили Балтийский флот снять осаду Свеаборга. Корабли направились в свои порты. Часть их ушла в Кронштадт, остальные — в Ревель.

Адмирал Грейг, безотлучно находившийся на шканцах, простудился и сильно занедужил. Его свезли на берег в бессознательном состоянии. Желчная лихорадка и свела его в могилу. Это произошло 15 октября 1788 года. Героя Чесмы и Гогландского боя похоронили в Ревеле в Домском соборе. Сама Екатерина II составила для надгробия эпитафию: «Самуилу Грейгу, шотландцу, главнокомандующему русским флотом, родился в 1736 году, умер в 1788. Его славят несмолкающей песней Архипелаг, Балтийское море и берега, охраняемые от вражеского огня. Его славят его доблести и непреходящая скорбь великодушной Екатерины II».

В командование за Грейга вступил адмирал Чичагов.

Зиму с 1788 на 1789 год Балтийский флот под его опекой готовился к летней кампании. Вооружались недавно построенные суда, тимбировались, то есть заново перебирались, отслужившие свой срок корабли. В Архангельске спешно спустили на воду ещё восемь фрегатов. Они пошли по бурным зимою Баренцеву и Северному морям и присоединились к стоявшим в Копенгагене «Саратову», «Трём иерархам», «Чесме», которые предназначались для действий против турок в Средиземном море, но так и не ушли туда из-за войны со шведами.

На «Мстиславе» Муловского тоже кипела работа. Мастеровые и матросы заменяли рангоут и поправляли такелаж, пострадавшие в Гогландском бою. На юте поставили два больших орудия для стрельбы при погоне за вражескими судами. Капитан поручил мичману Ивану Крузенштерну подготовить канониров для стрельбы именно из этих пушек, поскольку на большом ходу развивалась носовая качка и прицеливание представлялось делом мудрёным. Пока стоял лёд, учения проводились на берегу на специально изготовленных качающихся лафетах, а весной — на борту корабля. Восемнадцатилетний мичман учил вести стрельбу с осмотрительностью, без лишней запальчивости, чтобы не расходовать заряд без толку, а меткими выстрелами сбивать верхние снасти, дабы лишить противника возможности управлять парусами, вызывать у него замешательство и беспорядок.

С началом лета эскадры из Копенгагена, Кронштадта и Ревеля направились к шведским берегам, чтобы там, соединившись, добить противника.

К этому времени сухопутные войска генерала Михельсона вторглись в пределы Финляндии, завязали бои со шведской пехотой. Тут русским помогли... турки, с которыми шведы никогда не встречались. Турецкие матросы набирались на флот обычно из числа стамбульских лодочников — каикчи. Они прекрасно управляли парусом, ладно действовали у орудий. Князь Потёмкин-Таврический, овладев Очаковом, взял в плен целую флотилию и отправил турецких моряков в Петербург. Императрица за недостатком людей послала их на гребной флот действовать против шведов. Они и на русской службе были одеты по-своему — небольшая чалма, короткая, подпоясанная кушаком куртка, шаровары до колен, башмаки на босу ногу. Уж никак не смахивали они на «плавающую толпу», а показали свою храбрость и под российскими знамёнами. По окончании удачных сражений всем нижним чинам из русских выдавали медали, а туркам вместо них — по серебряному рублю. Это небрежение обидело их, они тоже хотели знаков отличия. Тогда Екатерина II приказала на Монетном дворе отчеканить из серебра «челенги» в виде пера с надписью: «За храбрость». Их турки носили на чалмах.

Командующий объединённой эскадрой Василий Яковлевич Чичагов — кроткий нравом, добродушный и глубоко верующий человек, энергией и предприимчивостью не отличался, боевыми качествами не обладал. Когда 15 июля 1789 года русская эскадра встретилась со шведской вблизи острова Эланд, Чичагов не навалился с ходу на противника, что было бы крайне выгодно при попутном ветре, а принялся маневрировать, стремясь занять удобную позицию «под ветром». Шведы тоже поначалу осторожничали и не выказывали воинственных намерений. В конце концов после долгих лисьих петляний они открыли пальбу с дальней дистанции, но на сближение не решились. Часа два русская и шведская эскадры медленно двигались параллельными курсами на удалении трёх миль, настороженно следуя друг за другом. Назначенный в авангард Муловский на «Мстиславе» негодовал:

— Будь моя воля, я бы сблизился со шведом на пистолетный выстрел! А так неужто разойдёмся, не разрядив орудий?!

Внезапно шведские корабли стали подворачивать к русскому авангарду, открыли беглый огонь. В ответ ударили пушки «Мстислава». Тут и броситься бы на неприятеля всей эскадрой. Но напрасно наводил Муловский подзорную трубу на корабль под адмиральским флагом, ждал сигнала к началу баталии. Чичагов медлил, хотя уже второй час шла артиллерийская дуэль. На верёвочную сеть, натянутую над шканцами «Мстислава», сыпались куски дерева от мачт и рей, обрывки такелажа и парусины, уже убило двоих матросов и шестнадцать ранило.