Читать книгу "Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв. - Владимир Михайлович Соловьев"

Русскому человеку пока сложно постичь многие достижения и реалии, которые в Западной Европе уже не новинка, а в порядке вещей. Так, иеромонах Симеон, участвовавший в 1439 году в созванном папой церковном соборе во Флоренции, столкнулся там с тем, что было выше его понимания, но что он незамедлительно подметил. Однако попытка передать великолепие ренессансной архитектуры Италии разбилась о бессилие это сделать, и он ограничился общими словами. Симеон акцентировал внимание на внешней стороне достопримечательностей: высокая башня, большой храм, красивый фонтан. Ему не дано было вникнуть в секреты их совершенства и принципы устройства. Но он чувствовал, что они прекрасны и что их создание – результат недоступного ему полета человеческого ума.

Постепенно неприятие всего иностранного и оголтелая латинофобия теряют в Московии былую остроту. И вот уже народная мудрость не так непреклонно, как раньше, отзывается на заграничное и реагирует на чужое. По-прежнему в ходу пословицы: «Хвали заморье (чужую сторону), а сиди дома», «За морем теплее, а у нас светлее (веселее)», «Родимая сторона мать, чужая – мачеха».

Однако отношение к загранице медленно меняется, мягчает. И народные речения (афоризмы) красноречиво о том свидетельствуют: «Дома сидеть – ничего не высидеть», «Где ни жить, только бы сыту быть», «Ищи добра на стороне, а дом люби по старине».

Влиятельный политик в России второй половины XVII века и близкий к царю Алексею Михайловичу Афанасий Ордин-Нащокин не страшится публично произнести вслух то, что думает: «Доброму (хорошему. – В. С.) не стыдно навыкать (учиться, набираться навыка. – В. С.) со стороны (за границей. – В. С.)».

Портрет в Прадо

На парадном портрете работы художника Хуана Карреньо де Миранды в музее Прадо в Мадриде представлен русский посол Петр Потемкин.

Седой мужчина, изображенный на холсте, явно позирует. Стоит, подбоченясь, желая произвести как можно большее впечатление, но в то же время подчеркнуть не собственную значимость, а величие державы, от лица которой выступает. А художник и рад стараться – работает с увлечением и точно, тщательно передает особенности незнакомой натуры. Ведь при дворе Карла II посол из далекой Московии – редкий гость. В нем все необычно и интересно: и окладистая борода, и высокая, опушенная мехом шапка, и богатая, по-восточному пышная и экзотическая для Западной Европы одежда: шелк, дорогой пояс, золотое шитье.

Но главное внимание портретист сосредоточил на личности Потемкина. Посол знает себе цену, у него умные, проницательные глаза, привлекательное, но бесстрастное лицо – как раз такое, какое должно быть у дипломата высшего ранга, которому всегда есть, что скрывать.

Потемкин был не первым посланцем России в Испании. При великом князе московском Василии III его личные представители были приняты на высшем уровне в старинной королевской резиденции в Вальядолиде, а до этого испанские дипломаты с подобной миссией побывали в Кремле. Все складывалось хорошо, но дальнейшие отношения между обеими странами как-то вдруг прервались, едва начавшись.

И вот 150 лет спустя опытный в посольских делах и международных связях человек при дворе царя Алексея Михайловича П.И. Потемкин в 1667–1668 годах в результате шестимесячных переговоров возобновил, а через 13 лет (летом 1681) закрепил российско-испанские контакты, что было документально оформлено. Москва и Мадрид обменялись грамотами, заверив друг друга в готовности «жить в искренней дружбе и союзе».

Петр Потемкин. Хуан Карреньо де Миранда. 1681–1682 гг. Прадо, Мадрид

Именно тогда, во время второго визита Потемкина в Испанию, и был выполнен его портрет.

С тех пор стороны были верны достигнутому соглашению. А с 1722 года при российском царе Петре I и испанском короле Филиппе IV была достигнута договоренность о постоянном взаимном дипломатическом представительстве.

Сохранился отчет («статейный список») русского дипломата о его миссии на Пиренеях.

Потемкин с симпатией отзывается об испанцах, называет их «домостройными людьми», которые превыше всего «домашний покой любят». Они воздержаны в вине и умерены в пище, и посол с большим удивлением отмечает, что ни он, ни его товарищи ни разу и нигде не встретили ни одного пьяного. Но на хорошее впечатление Потемкина о стране наложилось и плохое: на таможне в маленьком пограничном городке местный чиновник, приняв дипломатов за купцов, привычно стал вымогать взятку. Он не разрешил им следовать дальше, пока не получил «пошлину» – подношение в виде золотых окладов, которые пришлось снять с икон.

Этот досадный эпизод взбесил Потемкина и его спутников, и они, возможно, позаботились довести информацию об алчном и наглом таможеннике до русского купечества, что надолго отбило всякую охоту ехать по торговым делам в Испанию. Во всяком случае, если не считать общения по дипломатическим каналам, то до XIX века русские в Испании не бывали.

Гонимые и непокорные

Церковные реформы патриарха Никона в середине XVII века привели к расколу (разделению) русского православного мира, к борьбе сторонников и противников нововведений. Начались исправление и унификация религиозной литературы, изменения внешнего вида и убранства культовых зданий, одеяний священнослужителей, отход от давних и привычных обрядов и традиций. Это вызвало в народе широкий протест и сопротивление.

Многие люди держались за милую их сердцу старинную веру и не принимали новшеств Никона, считая их отходом от истинного православия, от заветов святых отцов Русской церкви.

Однако Никон, опираясь на силу государства и при личной поддержке царя Алексея Михайловича, железной рукой проводил реформы, не останавливаясь перед жесткими мерами воздействия на несогласных и прибегая к насилию и репрессиям.

Мощная духовная оппозиция Никону оформилась в так называемое старообрядчество – массовое движение за сохранение веры и обрядов в прежнем виде.

Суд над патриархом Никоном. С.Д. Милорадович. 1885 г.

Не желая принимать реформы Никона и спасаясь от преследований со стороны преобразованной церкви и властей, гонимые, но непокорные старообрядцы (раскольники) бежали за Волгу, в Сибирь, а также за пределы Московского государства.

Сколько именно человек вытолкнул тогда из России внутриконфессиональный конфликт, сказать сейчас трудно, но, без сомнения, счет шел на десятки тысяч.

Издавна в народе были популярны легенды о чудесных дальних краях, где живется вольготно и привольно, где нет ни бояр, ни дворян, ни жадных царских чиновников. Определенного представления о географическом местонахождении этих щедрых и богатых земель обетованных не было, и маршруты людей, движимых утопической мечтой найти тихое, спокойное пристанище, лежали и в Польшу, и в Швецию, и в Турцию, и в Китай, и во Внутреннюю Монголию. Позднее, уже в следующих XVIII и XIX столетиях, старообрядцы добрались до Японии, Индии, Америки. Они обживали дикие, незаселенные места, уединенность и труднодоступность которых их не пугала и не смущала, а, наоборот, привлекала – лишь бы они были подальше от всякой власти, всякого начальства.