Читать книгу "Преломление. Наука видеть иначе - Бо Лотто"

Возьмем, к примеру, свет — узкий пучок электромагнитного излучения, видимый человеческим глазом. Он имеет несколько характеристик, одна из них — диапазон[19]. Видимый свет — это только часть электромагнитного спектра, он распространяется в виде волн определенной длины (или, соответственно, частоты), которые воспринимаются сетчаткой и участком коры головного мозга, ответственным за зрение. Мы не видим ни ультрафиолетовое (УФ), ни инфракрасное (ИК) излучение. Новые технологии, на основе которых сделаны, например, приборы ночного видения, «расширяют» границы чувств, но не меняют биологию. В то же время другим видам природа подарила куда более продвинутые «технологии», позволяющие им воспринимать гораздо больший диапазон излучения, чем человеку.

Северные олени в основном известны способностью чувствовать запахи, но их зрение тоже очень любопытно. Когда северные олени заняты главным делом — таскают сани Санта-Клауса по ночному небу, — им совершенно не нужно развитое эволюцией умение (которое, будь они людьми, назвали бы сверхчеловеческим) — возможность видеть в ультрафиолете. Эта способность обусловлена жестокими законами выживания в месте обитания оленей — климатически суровой арктической тундре. Возможность видеть в ультрафиолетовом диапазоне позволяет замечать поверхности, которые отражают УФ-лучи, и, соответственно, понимать, какие предметы их не отражают. Лишайник — главный источник пищи северных оленей — не отражает, поэтому если в этой игре что-либо поставлено на карту, то это ужин [12].

Ультрафиолетовое зрение оленей — это, по сути, устройство, настроенное на поиск еды, подобно сильно развитому обонянию ищеек. Кроме этих парнокопытных, есть еще насекомые, птицы и рыбы, у которых зрение развито гораздо лучше нашего. Например, у шмелей очень тонкое цветовое зрение, и это позволяет им чувствовать УФ-излучения. Интересно отметить, что их способность различать цвета появилась в процессе эволюции даже раньше, чем окраска у цветов: то есть цветы приспособились так выглядеть, чтобы стать привлекательными для пчел. Вопреки чрезвычайно человеко-центристскому мировоззрению цветы существуют не для нас — не для того, чтобы, скажем, вдохновлять английских поэтов-романтиков на холмах Озерного края. Их окраска во всем разнообразии возникла, чтобы привлекать кого угодно, только не людей. У птиц на сетчатке в два раза больше цветовых рецепторов, чем у нас. По сравнению с ними можно сказать, что мы вообще не различаем цвета.

Диапазон не единственная характеристика света, ограничивающая наше зрение, есть еще одна — ориентация, которую называют поляризацией. Свет — это электромагнитная волна. Если колебания волн, исходящих от разных источников, находятся в одной плоскости, то свет называют поляризованным, если в разных — неполяризованным. Солнечные очки с поляризационными линзами пропускают только вертикально ориентированные световые волны и задерживают горизонтально ориентированные, уменьшая тем самым воздействие бликов. Но даже в таких очках мы не в силах воспринимать и как-то отличать поляризованный свет от неполяризованного. Этой способностью обладают многие животные, например представители отряда ротоногих (рак-богомол).

Рак-богомол — чудное существо из отряда ракообразных, обитающее на мелководье. Его тело похоже на шейку омара, а глаза поворачиваются на стебельках[20]. Они устроены невероятно непросто, сложнее наука не знает. Такое зрение называют стереоскопическим, или настраиваемым, хотя даже этот термин не передает, насколько поразительна их способность видеть. У рака-богомола 16 зрительных пигментов — специальных веществ, которые обращают свет в электричество для нервных рецепторов мозга. У человека их только три. Под водой, в мире, где действует закон «либо ты убьешь, либо тебя убьют», внешность настолько обманчива, что может стоить жизни, и высокоразвитая чувствительность дает раку-богомолу преимущество, когда он охотится (или на него). Птицы тоже способны воспринимать поляризованный свет, и это позволяет им видеть электромагнитную структуру неба, а не просто оттенки голубого. Картинка структуры зависит от угла, под которым светит солнце, и меняется при сдвиге взаимного расположения нашей звезды и пернатого. Предположительно, птицы умеют различать эти картины, и по их изменениям ориентироваться в полете. И чтобы определить дальнейший маршрут полета, им надо чаще смотреть вверх, а не вниз.

Итак, только представьте… каково это — видеть мир глазами птицы. Когда мы смотрим вверх в ясный солнечный день, не видим ничего, кроме равномерно голубого неба. Но для птиц и пчел чудесный безоблачный простор никогда не бывает одинакового цвета: они изучают постоянно меняющийся сложный рисунок, который состоит из деталей разной формы и структуры. И этот рисунок определяет их положение на местности. Как он выглядит в их восприятии? Что они видят на самом деле? «Нарисовать» его в воображении невозможно, потому что это совсем другая реальность восприятия. С таким же успехом можно просить человека без глаз представить цвет. Это просто невероятно!

Возвращаясь к нашей метафоре с домом на колесах, можно сказать, что окно, через которое мы смотрим на мир, — крошечный чердачный глазок, а у других видов это стеклянная стена — как «французское» окно от пола до потолка. И, конечно, такое же сравнение верно для остальных чувств. В конце концов, что такое собачий свисток[21], как не другой уровень реальности, к которому у нас нет доступа?

Эта разница между нами и животными совсем не означает, что мы меньше способны к восприятию. Это говорит о том, что изменения, которые происходили с нами в процессе эволюции, предназначены для выживания в совсем других условиях. У нас, людей, есть большой палец на руке — очень полезная штука, данная нам в процессе развития, с помощью которой мы можем успешно жить и работать. А рак-богомол счастлив вообще без пальцев, потому что находится в другой среде, предъявляющей совсем иные требования.

Дело вот в чем: мы получаем только те ощущения, которые проходят через небольшие окна дома на колесах, размер которых запрограммирован природой. Хотя сама энергия реальна, этого нельзя сказать об объектах, расстояниях и т. д., даже если они образованы из фрагментов реального мира. Но это лишь первая причина бессмысленности информации.