Читать книгу "Однажды мы придем за тобой - Олег Рой"

Но это так, на крайний случай. Главное богатство находится справа и слева в «топливных баках» (настоящий топливный бак один и располагается под сидушкой; он взрывобезопасный, сверху у него не воздух, а расширяющаяся полиуретановая пена; там же аккумулятор, еще и место для тайника осталось). А ложные баки, которые, как и вся обшивка, сделаны из армированного кевларового сэндвича, легкого и не боящегося пистолетных пуль, содержат электронику. Дорогую, cazarolla[12], как «Мерседес», но оно того стоит, Madre de Dio! Справа — «стиратель», глушилка для радаров, лидаров и прочей излучающей техники. Здесь же схема, перехватывающая контроль над камерой (автоматически, прошу заметить, без моего малейшего участия), и компьютер, который всей электроникой управляет. А вот слева — аппаратура посерьезнее: глушилка связи (бьет даже спутниковую связь, я проверял; работает тридцать секунд, но при этом валит связь целого квартала, на полной мощности — рации, мобилки, навигаторы, даже pacco di merde, радионяни) и гордость моей коллекции — штукенция, похожая на полицейский лидар, но ничего общего с ним не имеющая. С помощью этой фигни я могу заглушить зажигание любого движка, стоит только взять его на прицел. Единственный недостаток — надо наводить, потому на ходу стрелять неудобно.

А те две трубы, что можно принять за глушаки, которые мне не нужны вовсе — стирлинг при работе только тихонько пыхтит и фыркает, как рыжий Риенци, кот моего дядьки, va fa’n’culo[13], — это… вы сейчас упадете, это, cazzabuene, пусковые установки. Если все совсем уж печально складывается с фараонами — достаточно выдрать тросик из-под руля, и в воздух взлетит такой, cazzarolla, фейерверк — спаси и сохрани, Пресвятая Дева! Главное, самому зажмуриться и уши, если получится, заткнуть, а потом уруливать куда подальше, пока полицаи не оправились. Хотя che cazza?[14] Даже если они и отойдут, все равно не догонят и не перехватят — вся электроника будет вынесена в половине Палермо. Кроме моей, которая экранирована.

Нормальное оружие у меня тоже есть — пара нестареющих пятнадцатизарядных «беретт» и нож-тычок на случай, если придется с кем-то поговорить чисто как мужчина с мужчиной. Но главное мое оружие, cazzarolla, — это внешность. Ничем не примечательная, ни у меня, ни у мопеда. Таких, как я с Цезарем (как известно, всякая приличная машинерия должна иметь имя), в Палермо до фига и больше. Поди найди иголку в груде иголок…

Что до меня, то я в поездках заматываю шнобешник арафаткой: не то чтобы он у меня такой уж примечательный, но тетя Софи говорит, что мой отец с севера, венецианец, и я весь в него. Тетя считает меня красавчиком; отрадно, что некоторые девочки из нашего квартала, похоже, разделяют ее точку зрения, поскольку дают даже тогда, когда у меня в кармане пусто, как в заднице у повешенного.

* * *

— О девочках небось замечтался? — спросил дядька, спускаясь в гараж, где я как раз полировал Цезаря, поскольку, как известно, оружие любит ласку, чистку и смазку, а все остальное фигня. Цезарь — мое оружие и должен блестеть, как задница херувима. Che cazza! Этот figlio di putana[15] ходит бесшумно, как его сраный кот, и даже двери открывает бесшумно, paco di merde!

Честно говоря, дядьку я не перевариваю, хоть и живу у него с раннего детства. В принципе, заботились они с тетей Софи обо мне не хуже, чем о родных детях: кормили из того же котла, отвешивали подзатыльники не чаще (но и не реже), чем Джузеппе, Мануэлю, Джованни и Пьетро, своим сыновьям, а уж что до шмотья, то у нас с братьями никогда не было такого понятия, как «моя футболка» или «мои штаны», — если джинсов, в которых я пришел вчера ночью домой, нет на месте, значит, они на заднице кого-то из этой четверки. И все-таки Родриго я не люблю. Хотя бы потому, что он частенько грозился сдать меня в колонию для трудных подростков, пока не понял, что мои способности могут принести семье кучу кэша, не облагаемого налогом. После этого я стал жить как принц, но лишь потому, что начал, если можно так выразиться, работать на дядю. Причем, cazzarolla, в буквальном смысле. Сам дядюшка промышлял тем, что перебивал серийные номера на угнанной другими технике или потрошил оную, если сбагрить не было вариантов. Джузеппе ему в этом помогал, а умник Мануэль подчищал записи о машинах в Сети, пока не сел за попытку взлома банка. Дурачок, куда он полез?! Хорошо, что нас всех тогда не замели. Теперь в Сети работает Джованни.

В этот бизнес я вошел, как заточка в бочину фраера, когда на спор приделал ноги прокурорскому BMW, который потом швырнул с обрыва в Мессинский пролив, за что огреб от дядюшки, поскольку, «если бы мы этот драндулет разобрали на запчасти, всю зиму могли бы кормиться». На следующий день я притарабанил в гараж дядьки новенькое «Бугатти» — ну на, разбирай. Дядя слегонца припух: из систем безопасности здесь разве что архангела с огненным мечом не было. Также в наличии имелась живая кобра, которую я заманил в кувшин с молоком, а потом отпустил на волю за городом. Зачем животину мучить?

Так я получил свой первый кэш, на который, кстати, и купил Цезаря, тогда еще полностью аутентичного. Потому что не фиг ходить по городу и рвать кроссовки, которые на мне так и горят. Блин, мы, говорят, Марс колонизируем, а одежда с обувью — pacco di merde, причем что дорогая, что дешевая, uno cazza[16].

Вот так я и стал звездой цирка имени дяди Родриго, раз в месяц привозя ему на растерзание навороченную тачку. Чем и занимаюсь до сих пор. За что я не люблю дядю? Во-первых, он меня цинично эксплуатирует и ничуть этого не стесняется. Во-вторых, несмотря на то, что бизнес семьи завязан на мне, он все равно относится ко мне как к убогому paco di merde. Никаких сантиментов — если бы я не был так полезен, дядька давно бы вышвырнул меня на подножные хлеба. Это тетушка Софи испытывает ко мне какие-то родственные чувства, с дядькой у нас нет ни капли общей крови. Вот и посудите. Думаю, он ко мне относится так же, как я к нему, но мы усердно делаем вид, что все в шоколаде, и это лицемерие бесит меня еще больше, даже не столько его, сколько мое собственное. Послать его подальше я не могу, он меня тоже. Мы нужны друг другу, и баста.

— А о чем же мне думать? — пожал плечами я, убирая масленку и вытирая руки ветошью. — Или ты в свободное время мечтаешь о мальчиках? Тогда я буду держаться от тебя подальше.

— Va fa’n’culo, figlio mio, — ответил он. — Есть работенка.

— Охренеть, — воодушевился я. — И что на этот раз?