Читать книгу "Однажды мы придем за тобой - Олег Рой"

Есть вечные вещи, от которых люди никогда не избавятся. Не, не так. От которых человеку не придет в голову избавляться. И опять не то… не знаю, как сказать. Например, хип-хоп. Говорят, это недавнее изобретение. Вроде бы придумали его всего сто лет назад. Но мне как-то не верится. Странно даже представить, что когда-то в мире не было хип-хопа. Может, он просто по-другому назывался, кто знает… я в истории не силен.

С другой стороны, компьютеров, например, тоже когда-то не было… Даже страшно подумать! Как скучно жили человеки… ни компа, ни хип-хопа. А это единственные вещи, которые я по-настоящему люблю.

Погода, как назло, прямо как в песне, которая сейчас у меня в наушниках. Поздняя осень у нас в штате не очень приятное время. Дожди как с октября зарядили, так и фигачат напропалую. На такой дождь приятно смотреть из окон собственной гостиной, сидя перед камином и потягивая грог. Так говорит ма’бэби[2]. Ну ей ли не знать, у нее коттедж есть и даже камин в гостиной. У меня ни фига подобного, не назовешь же коттеджем похожее на дровяной сарай одноэтажное бунгало, которое родители получили в подарок от штата в связи с рождением Поля МакДи-младшего, то бишь меня. Камина в доме нет, в нем нет даже отдельной кухни, зато есть спальня, детская и две ванны. Часть дома отдана под гараж для отцовского драндулета. В детской живу я с моими сестрами — Элен и Жюстин (моя ма — франкофонная канадка, поэтому у нас такие имена).

По меркам нашего городка Джинна (это я о своей ма’бэби, если что) довольно богата — у ее отца есть собственная заправка, совмещенная с мойкой, автосервисом и даже франчайзинговой кафешкой. На самом деле старина Фиц такой же реднек, как и мой па, но только забрался чуть повыше, трепыхаясь всеми конечностями.

По местным меркам нашу семью не назовешь нищебродами: па имеет постоянную работу, ма на вэлфоре по инвалидности — у нее нет руки, и я, по правде, не знаю, как ма ее потеряла. Отец говорит, что на лесопилке, но в подробности не вдается, остальные вообще молчат, только косятся странно. А сосед, Хокинг, противный старикашка, коп на пенсии, как-то назвал моего па «сраным дауншифтером», поскольку тот когда-то имел свой бизнес в Фениксе, но почему-то бросил. Когда я попытался его об этом расспросить (па, а не вонючку Хокинга, понятно), отец опять ничего объяснять не стал, да еще и разозлился на меня. А за что, спрашивается?!

Что плохого в том, что я интересуюсь… тем, что со мной связано? С моим рождением, с моей семьей? Эй, ‘айфолкс[3], не слишком ли много вы от нас скрываете? И как доверять вам, если вы нам не доверяете?

У меня есть серьезные опасения, что я замешан в чем-то паршивом и кровавом в отношении собственной ма. Кроме шуток, есть основания подозревать, что руку она потеряла из-за меня. Может, я, когда мелкий был совсем, полез куда-то не туда (я и сейчас лажу не туда, но последнее время в основном в виртуале), а ма из-за этого осталась однорукой, как древний автомат по разводу на бабло. Что, так трудно сказать об этом? Хотя бы в воспитательных целях, чтобы я думал своим Jack o’lantern[4], куда лезу и что не я один могу пострадать.

А они молчат. Когда надо. А когда не надо, наоборот, говорят чересчур много. Не думайте, я люблю своих родителей, хотя с появлением на свет Элен, а потом и Жюстин они на меня положили и внимания мне уделяют примерно столько же, сколько Бараку, черному приблудному барбосу. Даже странно, что этого блохоносца мне разрешили оставить.

Раньше Барак везде за мной бегал, провожал до школы и встречал из нее, а когда я стал подрабатывать почтальоном, носился за моим велосипедом, куда б я ни поехал. Теперь он старый, большую часть времени дрыхнет в конуре. Ма его жалеет, даже варит ему кашу с мясом, размалывая блендером в пюре, поскольку с зубами у Барака совсем печально, а на баночном питании разориться можно. Иногда я ему покупаю баночку, за что ма меня ругает: она думает, что в эти банки кладут какую-то химию, чтобы собаки становились типа наркоманами. А по моим прикидкам, Бараку абсолютно по фигу, что точить — баночку или мамкино пюре. Ему с детства было абы пожрать.

Да, я работаю почтальоном, уже два года, чтобы собрать бабло на колледж. Родители сказали, что у них столько нет, сколько нужно, но они докинут, если я соберу тысяч двадцать. Поступать мне в следующем году, так что успею. Хочу пойти на что-то связанное с сетями, не с рыболовными, ясен перец, а с компьютерными, ведь я, как уже было сказано, от компов фанатею. Причем прикол в том, что у меня самого только древний, как жопа динозавра, яблочный моноблок — отстой полнейший в наше время, когда планшет может то, что двадцать лет назад не осилил бы вычислительный центр пятиугольного здания с дыркой посредине[5]. Но планшета у меня нет, и, может, к лучшему. Говорят, что раньше в школах боевых искусств Востока учеников во время тренировки часто связывали или нагружали чем-то — типа, посмотрим, как ты ухитришься не огрести в табло со связанными руками и гирей, привязанной к ноге. Зато потом, когда их развязывали, получались те еще бойцы.

Я понимаю, почему гуру программирования — либо из Восточной Европы, либо индусы. У них, говорят, нищета похлеще нашей, на бигмак неделю надо вкалывать, если не по удаленке, потому работают они на таком железе и таком софте, по сравнению с которыми даже мой моноблок выглядит как спейс-шаттл на фоне дельтаплана. Так что неудивительно, что меня в Сети даже ’айфолкс считают крутым, как Айрон Мэн, ну, в плане всяких хакерских бяк. Поработали бы они на этом убогом эппле…