Читать книгу "Пророк смерти - Крис Карлден"

Бен все время ломал голову, что же он делал в квартире Тамары. Ушел ли сразу после кофе? Но никак не мог вспомнить.

Хартман почесал лысый затылок и зажмурился. На Бена он производил впечатление человека, который не уверен, что ему дальше делать.

– Я понимаю, вы должны отработать все варианты и версии, но я могу сейчас идти? – спросил Бен.

– Да, мы закончили, – ответил полицейский, прищелкнув языком, и откинулся на стуле, так что большой живот заметно выпятился под слишком узкой футболкой поло. – Но будет неплохо, если вы найдете еще немного времени. Мы запротоколируем ваши показания с кассеты, и вы подпишете документ.

Когда Бен согласился, Хартман пошел к двери, позвал сотрудницу и передал ей кассету.

Хартман напоминал Бену вышибалу у входа в ночной клуб, который полностью осознает свою власть и злоупотребляет ею, чтобы пропускать только тех людей, кто, на его взгляд, вышли лицом.

– Вы ведь тот журналист, кому год назад пришлось застрелить такого же пленного, чтобы выбраться на свободу, – сказал Хартман и снова опустился на свой стул.

– Не понимаю, как это связано с тем, что я нашел мертвую женщину и ее обезумевшего сына и сообщил в полицию, – ответил Бен.

Однако Хартман зацепился за то ужасное событие, которое Бен мечтал навсегда стереть из памяти.

– Некоторые говорят, что вы не могли поступить по-другому.

Ну почему этот полицейский не может оставить его в покое? Бен чувствовал поднимавшуюся внутри ярость – еще одно последствие той жестокой игры со смертью. Его порог раздражения был практически достигнут. Конечно, он мог бы позволить застрелить себя, но инстинкт самосохранения заставил нажать на спусковой крючок. Тем не менее его терзали угрызения совести, и Бен до сих пор не научился жить с такой виной как ни в чем не бывало.

– Ваш фотограф отказался участвовать в той извращенной игре. – Губы Хартмана не дрогнули.

Бену показалось, что он специально пытается рассердить его и посмотреть на реакцию. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох и выдох.

У Майка сдали нервы. Он безудержно рыдал и умолял сохранить ему жизнь. Бен снова увидел перед собой, как тело Майка вздрагивает под градом пуль.

Но Хартман еще не закончил. Бен задавался вопросом, что все это значит. Комиссар пытается надавить на него? Зачем?

– Один из похитителей поднимает руку, когда махнет – нужно стрелять. И вы выполнили приказ. Надо признать, дерьмовая ситуация. Но я бы предпочел быть убитым, чем доставить говнюкам удовольствие и покориться их воле.

Лицо главаря банды, которое преследовало Бена в ночных кошмарах, снова возникло у него перед глазами. Оно неизгладимо врезалось в его память. Желтоватые белки, пустой безжалостный взгляд. Адреналин бушевал в жилах Бена, как и пятнадцать месяцев назад, а сердце колотилось так быстро и сильно, что он с трудом дышал. Когда главарь опустил руку, Бен и Кевин нажали на спусковой крючок, и обоим выпала единственная пуля в барабане револьвера.

Пуля Кевина задела Бену правый висок. Жгучую боль и кровь он почувствовал лишь позже. Бен же попал врачу прямо в лоб. Он нажал на долю секунды быстрее, и, видимо, из-за отдачи револьвер дрогнул в руке Маршалла.

Бен снова сосредоточился на Хартмане, который своими вопросами вызвал у него это воспоминание.

– У вас есть семья? Дети? – спросил Бен спокойным и деловым голосом.

Хартман поднял брови и растянул губы в широкой улыбке.

– Это не имеет к делу никакого отношения и вас не касается, – ответил он затем. Бен легко выдержал взгляд Хартмана.

Такие, как Хартман, бесили его. Комиссар относился именно к тем бесчувственным, не желающим ничего понимать людям, которые все упрощают, не проявляют к другим сочувствия, которым всегда хуже всех и которые считают, что делают все правильно.

– У вас нет никого, кто вас любит. Никого, кто ждет вас, и никого, кто зависит от вас или будет плакать, если вы откинете копыта.

Хартман прочистил горло, собираясь возразить. Но Бен продолжил, прежде чем Хартман успел что-то произнести:

– Так что можете оставить при себе свое мнение, что бы вы сделали на моем месте. Потому что вы не можете этого знать.

Лысая голова Хартмана покраснела. Шейная артерия набухла и выступала. Казалось, череп полицейского, видимо не привыкшего к возражениям, вот-вот лопнет. В этот момент в комнату вошла коллега Хартмана и знаком пригласила его выйти в коридор. Она была взволнована и выглядела так, словно хотела сообщить что-то важное.

Глава 8

Прошло полчаса, прежде чем Хартман с коллегой вернулись в бюро. Женщина представилась Бену главным комиссаром Сарой Винтер.

– У нас есть к вам еще несколько вопросов, – сказала она.

– Я уже рассказал все, что знаю, – ответил Бен.

– Позвольте нам решать, – возразила комиссар. – Не могли бы вы пройти с нами?

Они с Хартманом привели его в серое помещение без окон, в центре которого стояли стол с микрофоном и два стула. Справа находилось зеркало-шпион. Стены были голые.

– Пожалуйста, садитесь, – сказал Хартман и указал на стул, придвинутый спинкой к стене. Сам Хартман остался стоять перед другим стулом напротив. Коллега встала за ним у двери. От его недавней ярости на Бена, продемонстрированной только что в бюро, не осталось и следа. Хартман смотрел серьезно, его тон был деловым.

– Вы же сказали, я подпишу протокол допроса и могу идти, – возразил Бен и неохотно сел.

– Появилась новая информация, которая требует продолжения разговора, – ответил Хартман. – Появились кое-какие зацепки, которые делают вас подозреваемым. Поэтому мы уточним некоторые детали, а потом решим, как поступить дальше. Наш разговор будет записываться на микрофон и камеру.

Бен был потрясен. На лбу собрались морщины.

– Подозреваемый? С чего вы взяли?

Хартман повернулся к коллеге:

– Сара, дай-ка мне ту мерзкую газетенку.

Сара Винтер подошла ближе и протянула Хартману сегодняшний субботний выпуск «Берлинского бульварного листка», который все это время держала за спиной.

– 24 июня, 2 часа 41 минута. В вашей статье написано, что какой-то ясновидящий якобы назвал вам эту дату, а теперь именно эти цифры появились на стене в ванной убитой. С точностью до минуты. Как вы это объясните?

Бен ненадолго закрыл глаза и вздохнул. Теперь он был рад, что не рассказал Хартману о том, что не может вспомнить, ни что произошло в квартире Тамары после того, как она принесла ему кофе, ни как он добрался до дома и оказался в своей постели.

– Я знаю, как странно это выглядит. А вы уже рассматривали более вероятный вариант, что ясновидящий, Арнульф Шиллинг, как-то с этим связан? Может, он сам позаботился о том, чтобы его предсказание сбылось?