Читать книгу "Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома - Пен Фартинг"

Вскоре нам стало ясно, что никаких инструкций по тому, как вести благотворительную деятельность, не существует, так что временами нам казалось, мы идем по минному полю, состоящему их бумаг. Помимо прочего, нужно было постоянно обновлять веб-сайт, писать и отправлять благодарственные письма, вести базу данных по пожертвованиям, дела с банком и главное, планировать спасение собак, по поводу которых к нам обратились. Эта круговерть не прекращалась ни на минуту, но нам это нравилось. В нашу жизнь вошло нечто новое, и мы видели, что приносим пользу там, где большинство людей считали, что помочь нельзя ничем.

Впрочем, мне, как обычно, немного надо было, чтобы вспомнить, зачем я этим занимаюсь. Мое альпинистское снаряжение было свалено в углу, поверх кипы газетных вырезок. Со своего места я мог разглядеть заголовок верхней статьи. Она была посвящена Наузаду и его прибытию в Великобританию.

Я щелкнул по папке с фотографиями у себя на компьютере и нашел снимок щенков Тали в металлическом ящике, который мы приспособили, чтобы перевезти их в «Афганский приют для животных». На экране появилась мордочка щенка, тыкающегося в железную сетку. В то время мы думали, что потеря двух взрослых псов это худшее, что могло случиться. Увы, но словно чтобы доказать, насколько Афганистан может быть опасен с самых разных сторон, центр пострадал от внезапно вспыхнувшей эпидемии парвовируса.

Пока я не получил сообщение с описанием происшедшего, я даже не слышал о такой болезни. Но она оказалась крайне неприятной: погибли все щенки, кроме одного. Из всего помета Тали уцелел один тощий малыш, которого мы решили назвать Гильмендом.

Я пощелкал мышкой в поисках самых свежих фотографий. На одной из них был испуганный жилистый молодой пес, который по-прежнему находился в афганском приюте. Это и был Гильменд, и благодаря нашей благотворительности, которая получала все более широкий отклик, я знал, что скоро он попадет «домой» — если, конечно, карантинный центр, где ему предстояло провести шесть месяцев, можно было назвать домом. Это должно было произойти в январе 2008 года. История щенка тронула сердца множества людей, которые нас поддерживали. Мне кажется, для них он стал чем-то вроде последнего фрагмента истории афганской стаи. Благодаря щедрым пожертвованиям, мы наконец собрали достаточную сумму, чтобы оплатить перевозку пса в Великобританию и полгода карантина.

Порой я смотрел на Тали, и чувство вины за то, что я не сумел сберечь всех ее щенков, затопляло меня, как талая вода весной. Но теперь, по крайней мере, я знал, что хоть одному из них мы обеспечим счастливую жизнь.

Тем временем моя обычная работа начала становиться все более изматывающей. От обычной службы морпехов она отличалась очень сильно — и не сказать, чтобы в лучшую сторону.

Чисто внешне недавнее повышение по службе было благим делом. Но на самом деле оказалось, что к повышению прилагался письменный стол — и вот это меня уже не порадовало. Привыкая к новой должности, я поразился, насколько сильно меня утомляет это бесконечное сидение на месте.

Сразу после возвращения из Афганистана я служил инструктором по физподготовке в десантном подразделении. Там я целый день активно двигался. Я либо по нескольку часов проводил на тренировках с парнями, либо выводил группу на болота. И мне это нравилось. Приоритетом номер один для меня было проводить как можно меньше времени за письменным столом, однако новая жизнь обернулась чем-то прямо противоположным.

Причем когда я говорю, что у меня была сидячая работа — насчет стола оставалось лишь догадываться, поскольку он был вечно завален горой бумаг и папок. Так было, когда я за него только сел, и лучше не становилось.

Парень, который передавал мне дела, высказался просто:

— Старший сержант Фартинг, ваша работа — организовывать отпускные поездки для примерно семи тысяч морпехов и прикрепленных к ним десантно-диверсионных подразделений, предпочтительно где-то за рубежом, в жарких регионах, чтобы они могли сбросить стресс после службы в Ираке и Афганистане.

Проинструктировав меня так быстро, как это только было возможно, мой предшественник торопливо собрал вещи и скрылся. Мне показалось, он был странно рад покинуть свое прежнее рабочее место.

«Ладно, нет проблем», — подумал я. Организовывать поездки для парней мне приходилось и на прошлой работе. Я знал, насколько им это необходимо, чтобы преодолеть травматический опыт полугода службы на передовой. Сейчас все обещало быть примерно так же, только помасштабнее и с большим бюджетом.

Так мне казалось, по крайней мере. Но вскоре я осознал свою ошибку.

— Да, кстати. Забыл сказать. На все про все у вас будет всего сорок тысяч фунтов, — прокричал, оборачиваясь, мой предшественник, уже в дверях.

Мой старый учитель математики, который никогда не питал особых иллюзий на мой счет, сейчас испытал бы чувство законной гордости при виде того, как быстро я произвел все необходимые подсчеты и убедился, что этого просто не может быть. Я все же взял калькулятор и проверил. Но нет, на экране высветились все те же цифры: на каждого морпеха я мог потратить воистину королевскую сумму — 5 фунтов и семьдесят один пенс.

— И как мне это сделать, черт возьми? — прокричал я в пустоту коридора.

Ответом мне была оглушительная тишина. Предшественник испарился.

Некоторое время почесав в затылке и побившись лбом об стол, заваленный бумагами, я вынужден был признать, что крепко влип.

Вскоре мне предстояло познать и прочие правила офисной жизни. Например, я уже знал, что стоит закончить одно дело, как тут же звонит телефон, и на тебя обрушивается другое, которое должно быть готово ко вчерашнему дню. При этом новая задача непременно требовала новых затрат, и все планы по расходованию и без того скудных сумм шли прахом окончательно.

Ничуть не меньше изматывала и вся офисная политика. С одной стороны, моей задачей вроде как было избавлять коллег от стресса; с другой, мой собственный уровень стресса при этом повышался катастрофически.

Все годы службы я считал, что наша цель — это победа над врагом, кем бы он ни был. Но здесь врага не было, по крайней мере, в обычном понимании слова. За считанные часы мне передали дела и усадили за стол. То, что мы делали в Афганистане, было для меня естественным, но в кабинете я ощущал себя, как рыба, вытащенная на берег, и начинал понимать, что чувствует Наузад — вырванный из зоны комфорта и лишенный всего, что было ему привычно и знакомо в прошлом. Наузад был привычен переносить тяготы и командовать стаей. В какой-то мере, я тоже. Мы мало чем отличались друг от друга в этом смысле. Но теперь он волшебным образом стал частью стаи, еда бралась дважды в день из ниоткуда. Я понимал, насколько все это ввергает его в растерянность. Возможно, он жил ожиданием, что прошлое вот-вот вернется.

И как бы я ни пытался сохранять терпение, бесконечно объяснять безликим офицерам на другом конце провода, почему мне нужно больше денег, чтобы отправлять ребят понырять с аквалангом, — это было настоящее испытание для нервов. Мне кажется, это испытание я проваливал раз за разом.