Читать книгу "Отчаянные крошки - Сэм Левеллин"

— В знаменитом мраморном туалете диктаторского бункера, — пояснил Эль Гусано. — Сюда ходил позапозапрошлый диктатор, позапрошлый диктатор и прошлый. Но однажды прошлый испугался, что из космоса посыплются большие-пребольшие камни, и сбежал из страны. Теперь туалет пустует — по крайней мере так они думают. Но я-то, конечно, поумнее буду…

— Что? — сказала Примула.

— За мной, — сказал Эль Гусано.

Он повел их по каменному коридору. Коридор закончился островерхой аркой с дверью. Эль Гусано распахнул дверь и сказал;

— Милости просим.

Когда-то в этом бункере, наверное, играли в теннис. Теперь он был заставлен койками. В бункере стоял галдеж. При появлении Крошек и Пита всё стихло. Эль Гусано провел их в боковую нишу, где койки выглядели роскошно и были застланы красным бархатом с золотыми кистями.

— Есть хотите? — спросил он — У нас есть вареные бобы без соли. Это очень здоровая пища. Ее приготовил Эль Кок. — Он показал на пухлого человека в фартуке, запачканном бобами.

— Фи, — сказала Примула.

Эль Кок сердито на нее уставился.

— Поздновато для нас, — торопливо зевнув, сказала Маргаритка. — Мы должны вернуться на корабль.

— Няни будут вас искать. Сперва поспите, — сказал Эль Гусано. — Сам я вообще не сплю, потому что от природы очень сильный и у меня железная воля. А уж утром на корабль. — И ушел, закрыв за собой дверь.

Маргаритка отметила, что он ее не запер. Хороший признак.

— Клевая хаза, — сказал Пит Фраер. — Если любишь ил…

— Бобы! — презрительно фыркнула Примула.

Маргаритка откликнулась со своей койки раскатистым нежным храпом.

* * *

Когда Маргаритка открыла глаза, мир встретил ее разнообразием явлений. Во-первых, жутким запахом — как бы близкой канализации и множества детей. Во-вторых, койки Пита Фраера и Примулы были пусты. И, наконец, откуда-то доносился ужасный шум. Она натянула платье и зашлепала по мокрым плитам в ту сторону, откуда этот шум доносился.

За дверью ее встретил Эль Кок, весь из выпуклостей и в запакощенном фартуке.

— Мы едим бобы, и только бобы, — сказал он. — А ты посмотри, что она натворила. — Казалось, он вот-вот разрыдается.

Маргаритка ничего не поняла.

— Ты уже взрослый мальчик, не капризничай, — сказала она Няниным Голосом и протиснулась мимо.

Примула стояла у плиты в дальнем конце комнаты и, склонившись над гигантской сковородкой, раздавала яичницу, сосиски, помидоры, поджаренный хлеб и куски чего-то, подозрительно похожего на заднюю ногу оленя. На первое были хлопья с йогуртом, или со сливочным сыром, или и с тем и с другим вместе, а на десерт — тосты с персиковым джемом.

Когда присутствующие разобрали свои тарелки, разговоры стихли. Слышно было только «чав», «хруп» и «еще».

Маргаритка подсела к Питу Фраеру.

— Я думала, они едят только бобы, — сказала она. — Откуда взялась вся эта еда?

— Нашел, — сказал Пит Фраер.

— Нашел?

Пит Фраер отвел глаза.

— Ладно, — сказал он. — Я встал пораньше и притиснул ее.

— Что?

— Притиснул — свистнул.

— Откуда?

— Караван грузовиков. Ехал по дороге в горы. — Пит показал на потолок с яркой полоской солнечного света, просачивающейся сквозь решетку сточного колодца. — Тормознул последний грузовик.

— Эй! — раздался чей-то возглас. — Доброе утро! — Это был Эль Гусано с восторженным взглядом и жиром от сосиски на ухе. — Эль Кок дуется.

— Пусть его, — сказала Маргаритка. Она кивнула на детей. — Скажи, а кто вы такие?

— Это весьма печальная история, — сказал Эль Гусано. — Мы — Пропавшие Дети Нянягуа.

— Пропавшие?

— Ну, сами-то мы, конечно, знаем, где мы. Но правительство не знает. И наши родители тоже не знают.

— Ваши родители?

Эль Гусано кивнул;

— Моего отца зовут Эль Президенте Эль Реаль Банано. Была революция. Няни — ты ведь видела этих противных теток в мундирах — захватили страну, чтобы сделать ее безопасной, — это они так говорят. Но на самом-то деле они просто хотели власти. Они бросили в тюрьму моего отца и других членов правительства — родителей этих вот Пропавших Детей. Оставили только трех из правительства — это называется Хунта, они очень могущественные, и задача их — превращать идеи Нянь в законы.

— А ты от Нянь скрылся, — предположила Маргаритка.

— Для такого гения, как я, это было не сложно, — сказал Эль Гусано. — Мы спустились по сточным трубам и ушли под землю, а они, толстые, не смогли за нами пролезть. Про бункер мне рассказал отец, так что теперь нас тут восемьдесят человек. Мы следим за Нянями, стараемся не попадаться им на глаза, ползаем по трубам, а иногда спасаем хороших людей из лап Хунты.

— Ага, — сказала Маргаритка, предпочитавшая, чтобы люди вели себя несколько скромнее, чем Эль Гусано.

— И еще ставим ловушки, — продолжал Эль Гусано. — Случается, какую-нибудь ловим, но Няни — сильные, осторожные и подозрительные. А остальные ребята типа: «На фига нам неприятности».

— Летучая Няня! — догадалась Маргаритка. — Так это твоя работа?

Эль Гусано скромно пожал плечами.

— Блестящая, правда? — сказал он.

— Весьма остроумная, — сухо согласилась Маргаритка.

— В общем, мы намерены свергнуть Хунту, — сказал Эль Гусано. — Избавить страну от Нянь. Освободить наших родителей. Вернуть хорошее правительство, возглавляемое моим папой Эль Президенте Эль Реаль Банано, Народным Избранником. — Он пожал плечами. — Мы еще дети, хотя я, конечно, гений. Я всегда говорю остальным: пусть мы ползаем по трубам, но иногда через решетку люка мы видим луну. А остальные типа: «Мы обречены, и пища ужасная».

— Мужайся! — воскликнула Маргаритка. — Заключим сделку!

— Сделку?

— Мы отмоем вас и поможем вернуть родителей, а вы нам поможете вернуть Старшего Механика и ключ от корабля. Старшего Механика похитили…

— И еще папу, — добавила Примула.

— Да, и его тоже. Слушай, Гусано, что бы ты стал делать, чтобы отыскать пропавших людей в этой твоей стране?

— Я бы попросил меня. После чего я, Эль Гусано, провел бы расследование, которое закончилось бы, скорее всего, ошеломляющим успехом.

— Великолепно! — вскричала Маргаритка. — Так мы и поступим!

— Кстати, — сказала Примула. — Ты когда-нибудь слышал о какой-то там Великой?

Глаза у Эль Гусано расширились, рот открылся, а лицо под красочными разводами канализационной грязи побледнело.

— О Великой? — повторил он. — Э-э…