Читать книгу "Берег Хаоса - Вероника Иванова"

Я в своей Письмоводческой управе был частым посетителем, и завидев меня, пожилая женщина, принимающая и выдающая послания, начинала привычно вздыхать и хмуриться, потому что Гебар вместе с текстами норовил присылать мне и пьюпов. Любопытное свойство Паутины, кстати: живых существ она не переносила, если только те не были полностью окружены жидкостью. Понятно, человека так далеко не отправишь: захлебнётся или задохнётся, если даже дать ему с собой мех с воздухом, потому что путешествия по незримым ниточкам – вещь непредсказуемая (бывали случаи, письма блуждали не один десяток дней). А вот такая мелочь, как пьюп – пожалуйста! Но эти малыши воспринимали свою пересылку довольно болезненно и сразу по прибытии начинали оглашать управу заунывными жалобами, а чтобы успокоиться, им требовалось не меньше часа. Поэтому меня служки управы попросту ненавидели: других сумасшедших, получающих «говорящие», а точнее, орущие послания, пожалуй, не было и во всём городе, потому что секретные сведения передавались по засекреченным должным образом ниточкам, а обычным горожанам крайне редко требовалось услышать голос того, кто находится на расстоянии.

– Светлого дня, hevary! Есть что-нибудь для меня?

Я старался улыбаться как можно приветливее, но краснолицая Канта не оценила моей доброй воли и привычно огрызнулась:

– Привела нелёгкая... Есть, как не быть! И вот, что я скажу, heve Тэйлен: вы бы на другую управу свои посылки получали, а то у меня голова скоро расколется от ваших говорунов!

– Я подумаю над вашим предложением, hevary. Обещаю со всей серьёзностью: подумаю. Так есть что-нибудь?

Она грозно нахмурилась, сверкнула очами и поплелась в хранилище, не предпринимая ни единой попытки спровадить меня поскорее. Наверное, желала помучить вынужденным ожиданием.

Я вздохнул. Можно, конечно, поменять управу, но эта – ближайшая к дому, а следующая расположена милях в трёх, к тому же, не по пути никуда, и проходить такое расстояние почти каждый день в добавление к семи с половиной милям до службы и стольким же – обратно... Нет, на такой подвиг не способен. Конечно, продолжительные прогулки не дают заплыть жирком, но с другой стороны, в сгущающихся сумерках, да по малолюдным улицам... Страшновато что-то. Хоть и обзавёлся некоторыми средствами для защиты, а всё равно: бережёного и боги своей заботой не оставляют. Можно, разумеется, договориться о доставке посылок прямо к дому, но это стоит денег. Которые можно сберечь, если нагрузить трудом собственные ноги.

Пока я разрывался между желанием доставить приятное уважаемой женщине и нежеланием рисковать собственной жизнью и кошельком, Канта вернулась из хранилища, и слава богам, только с бумажными свитками. Значит, на сегодняшний день Гебар ещё не разродился новой музыкой. Какое счастье! Нет, мне нравится подбирать слова к заданному ритму, более того, у меня это очень неплохо получается, но право, порой мой знакомый переходит все и всяческие пределы.

– Вот, получите.

Свитки были нелюбезно шмякнуты на стойку. Я расписался в книге получателей, удостоверив, что послания были переданы из рук в руки и без повреждённых печатей, потом присел на скамью в уголке, к явственному неудовольствию служки, но отказать в возможности прочтения писем сразу же в управе мне не могли: вдруг понадобится срочный ответ? А права отправителей и получателей соблюдались имперскими законами строго. Собственно, только по этой причине служки-письмоводители не распоясались до конца: из-за угрозы быть выгнанными взашей из тёплого местечка.

Кто же мне пишет? О, узнаю печать: славный город Андасар. Значит, и сегодня Гебар не оставил меня своим вниманием. Что ж, почитаем.

«Дорогой друг! Как движутся дела с переводом последней песни? Прошло уже больше двух ювек, а ты всё не подаёшь мне вестей. Если время и другие обстоятельства не позволяют, только скажи, и я запасусь терпением.»

Ну да, запасётся, это он умеет. На ювеку-другую его хватит, а потом всё начнётся сначала. И всё же, не могу отказать. Хотел бы, но не могу. Дурацкая черта характера. Надо было бы выработать в себе твёрдость и непримиримость, но жизнь настояла на своём и перекопала поле моей души так, как пожелала. Пожелала, видно, в тяжёлом похмелье и расстроенных чувствах, потому что... А, и боги с ней.

«Хочу тебя порадовать: мне наконец-то удалось заполучить тексты одного из „Венков“, а скоро раздобуду и музыканта для обучения пьюпов. Представь себе, первый настоящий „Венок“! Надеюсь на твою помощь с подготовкой текстов. Желаю всех благ, Гебар.»

После таких чудных новостей руки опускаются сами собой. «Венок», говоришь? Для несведущих поясняю: эльфы в своей тяге к прекрасному иногда не останавливались на достигнутом, то бишь, на единичной песне, продолжая и развивая её тему в нескольких следующих, содержанием последней возвращаясь к исходной, получая таким образом замкнутый в кольцо смысла песенный ряд. Красиво, спорить не буду. Более того: переводить «венок» куда интереснее, чем бодаться с невесть откуда выдранной песенкой, потому что на твоих глазах... то есть, в твоих ушах звучит целая история с началом, действием и развязкой. Но если учесть, что в «венке» обычно не менее дюжины песен... Впору стонать и робко молиться, чтобы Гебар не успел получить в свои загребущие руки желаемое хотя бы до Зимника, иначе... Ну да, заброшу празднества и буду, как проклятый, дни напролёт просиживать в комнате, прикармливая пьюпов. Потому что обещал. Потому что не могу подвести. Потому что дурак.

Ладно, посмотрим второе и последнее из посланий. Печать... Энхейм? Уж не от матушки ли? Точно.

«Здравствуй, родной мой сынок! Пишу с любезной помощью Рави, младшего писаря при нашей городской управе. Помнишь его? Совсем взрослый стал, уж усы пробиваться начали. Передаёт тебе наилучшие пожелания и просит, буде возможность представится, прислать тех перьев, что ты передавал ему о прошлом годе, уж больно хорошие были. А пишу тебе, дабы сказать, что под Зимник приеду, привезу с собой твоих младших братьев: они так хотят праздник в большом городе посмотреть, что никакого сладу с ними, обормотами, нет. О деньгах и прочем не беспокойся: повелительница обо всём позаботилась, обещала аж целых двадцать лоев в подарок моим деткам. Малышам много-то не надо, так я всё тебе привезу, и ты уж сам распоряжайся. Тебе ведь деньги нужнее, совсем уж жених стал завидный, а всё один да один. Коли в городе пару не найти, так скажи: у нас в Энхейме девок много и работящих, и пригожих. Уж что я, своему сыну невесту не подберу? Только ты не молчи уж, а то вечно слова из тебя не вытянешь: вроде человек грамотный, писать да читать умеешь, а говоришь мало. Не серчай на меня, грешную: только о твоём счастье думаю, да о братьях твоих. Мне самой мало что от жизни нужно... Прощевай, сынок, скоро свидимся! Одевайся теплее, а то знаю я ваши каменные хоромы: в них только и делаешь, что сопливишься.»

Час от часу не легче. Приедет на Зимник со всей сворой непосед. Честно говоря, уж лучше бы я сам поехал в поместье: пусть бы сгребал снег и занимался прочими сельскими радостями, но зато отъелся бы и отоспался на свежем воздухе. Эх, мама, мама... Деньги привезёшь? И до каких пор я буду сидеть на твоей шее? Стыдоба неимоверная, но никак не получается выбиться в люди. Это мне должно тебе помогать и заботиться о младших братьях, а выходит всё наоборот. Повелительница обещала подарок на праздник? Ещё того хуже. Придётся всё же ехать в поместье и... иметь неприятный разговор. Если меня, конечно, удостоят сего разговора.