Читать книгу "Assassin's Creed. Отверженный - Оливер Боуден"

Я кинулся к убийце, застигнув его врасплох. Времени вытаскивать меч из отцовской груди у него не было. Уворачиваясь от моего меча, убийца отпустил эфес своего. Отец повалился на пол.

Как глупец, я продолжал наступать на убийцу, забыв о его сообщнике. Краешком глаза я увидел, что Остроухий тронулся с места и танцующей походкой направился ко мне. Не знаю, намеренно ли или нечаянно, только ударил он меня не лезвием, а эфесом меча. В глазах у меня потемнело, я повалился на пол, стукнувшись головой о ножку бильярдного стола. Голова закружилась. Отец лежал на боку напротив меня. Из его груди по-прежнему торчал эфес меча, но он был все еще жив. Губы отца шевелились. Сквозь густое облако боли и скорби я увидел его руку, протянутую ко мне.

– Отец, – успел произнести я.

Еще через мгновение убийца вернулся и, нагнувшись, выдернул свой меч. Отец дернулся всем телом. Его спина выгнулась, принимая последнюю судорогу боли. Рот открылся, обнажая окровавленные зубы. И вскоре его не стало.

Меня толкнули сапогом в бок, переворачивая на спину. Злорадно ухмыляясь, убийца отца смотрел на меня, готовясь расправиться и со мной. Обхватив эфес обеими руками, он занес меч, чтобы одним ударом оборвать мою жизнь.

Если мне было стыдно писать о том, как в саду внутренний голос велел мне спасаться бегством, то о своем дальнейшем поведении я пишу с гордостью. Предательский голос умолк. Я встречал смерть с достоинством, сознавая: я сделал все, что было в моих силах, для защиты моей семьи и скоро вновь встречусь с отцом.

Однако судьба распорядилась иначе. Ведь не призрак же сейчас пишет эти слова. Что-то заставило меня оторвать взгляд от меча убийцы. У него между ног я увидел острие другого меча, которое стремительно поднималось, рассекая убийцу надвое. Судя по всему, мой нежданный спаситель просто хотел не дать налетчику рухнуть на меня. И тем не менее удар получился достаточно жестоким. Убийца отца завопил от боли – из страшной раны хлынула кровь, увлекая за собой внутренности. Следом на пол рухнуло безжизненное тело.

Моим спасителем оказался мистер Берч.

– Хэйтем, вы не пострадали? – спросил он.

– Нет, сэр, – выдохнул я.

– Отлично. – Он быстро повернулся, парируя удар Остроухого.

Я поднялся на колени, схватил валявшийся меч и приготовился сражаться вместе с мистером Берчем. Тот теснил Остроухого, вынуждая отступать к двери игровой комнаты. Неожиданно налетчик что-то увидел за дверью и рванулся вперед. Мистер Берч вдруг отступил и выставил вбок руку, останавливая меня. Остроухий снова появился в игровой комнате, но уже не один, а с пленницей. Я было подумал, что он захватил в плен мою мать, и сжался от страха. Нет, не ее. Дженни.

– Не приближаться! – рявкнул Остроухий.

Дженни тихо всхлипывала. В широко раскрытых глазах застыл ужас. Лезвие меча Остроухого было приставлено к ее горлу.

Позволит ли совесть мне признаться, что в тот момент я больше думал о мести за убийство отца, чем о спасении Дженни?

– Стоять, где стоите! – потребовал Остроухий, выволакивая сестру из комнаты.

Край ее ночной сорочки чуть приподнялся, обнажая лодыжки, – Остроухий волок ее по полу. И вдруг к налетчику подскочил новый сообщник, с факелом в руке. Передняя успела наполниться дымом. Огонь полыхал и в другой части дома. Пламя лизало двери гостиной. Человек с факелом метнулся к портьерам и поджег их. Пламя отрезало нас с мистером Берчем от убийц.

Я мельком взглянул на мать. Слава богу, она не пострадала. Но вот Дженни… Остроухий поволок ее к выходу. Сестра безотрывно глядела на нас с мистером Берчем, словно мы были ее последней надеждой. Человек с факелом распахнул входную дверь и побежал к карете, остановившейся неподалеку.

Мне подумалось, что они отпустят Дженни, как только окажутся в карете. Увы! Сестру, несмотря на ее пронзительные крики, втолкнули внутрь. Кучер (и он был в маске) тронул поводья и взмахнул кнутом. Карета с грохотом помчалась в ночную тьму. В тот момент я совсем не думал о Дженни. Нужно было успеть вынести из горящего дома тела убитых и выбраться самим.

10 декабря 1735 г

1

Сегодня мы хоронили отца. Однако мои первые мысли, когда я проснулся поутру, были не об отце и не о похоронах, а о буфетной нашего сгоревшего особняка на площади Королевы Анны.

Нападавшие не пытались туда проникнуть. Отец опасался грабежа, отчего и нанял двух отставных солдат. Но те, кто вторгся в наш дом, сразу бросились наверх, словно их совсем не занимала буфетная и собранные там ценности.

Тогда какова была цель их нападения? Похитить Дженни? Убить отца? Было ли это частью их планов?

Вот с такими мыслями я проснулся в комнате, которую смело мог бы назвать холодильником. Меня это не удивило. В ней никогда не было особенно тепло. Просто сегодня холод показался мне особенно сильным. От такого холода стучат зубы. Он пробирает до костей, вымораживая тело изнутри. Неужели камин успел потухнуть? Я повернул голову и увидел, что его вообще не растапливали. Каминная решетка была серой от золы.

Я вылез из постели и подошел к окну. Стекло с внутренней стороны покрылось ледяными узорами, за которыми было совсем не разглядеть улицу. Сопя от холода, я оделся и вышел из комнаты. Меня поразила тишина в доме. Стараясь не скрипеть ступенями лестницы, я спустился вниз, подошел к двери комнаты Бетти и постучался. Ответа не последовало. Я снова постучал, уже громче. Бетти не откликалась. Ощутив легкое беспокойство за служанку, я нагнулся и заглянул в замочную скважину, моля Бога, чтобы не увидеть ничего такого, что не предназначалось для моих глаз.

В комнате стояло две кровати. На одной спала Бетти. Вторая была аккуратно заправлена, хотя у изножья стояли мужские сапоги с серебряными накладками на каблуках. Я перевел взгляд на служанку. Ее одеяло равномерно поднималось и опускалось. Убедившись, что она просто спит, я выпрямился и побрел на кухню.

Там я застал миссис Сирл. Она смерила меня недовольным взглядом, затем продолжила что-то резать на разделочной доске. Не то чтобы мы с миссис Сирл поссорились накануне, она и раньше поглядывала на всех с недоверием, но после нападения ее подозрительность только возросла.

– От нее благодушия вовек не дождешься, – как-то сказала мне Бетти, с которой после нападения тоже произошла перемена, но иного свойства.

Она стала гораздо откровеннее и время от времени выказывала свои настоящие чувства относительно того или иного предмета или человека. Например, я только теперь узнал, что они с миссис Сирл недолюбливают друг друга. Вдобавок Бетти призналась мне, что всегда с подозрением относилась к мистеру Берчу.

– Не знаю, почему это он принимает решения от имени семейства Кенуэй, – мрачно обронила она не далее как вчера. – Он – не член семьи, и сомневаюсь, что когда-либо станет таковым.

Невысокое мнение Бетти о миссис Сирл сделало домоправительницу и в моих глазах менее грозной и неприступной. Раньше я бы крепко подумал, прежде чем вот так запросто прийти на кухню и попросить еды.