Читать книгу "Сторонние наблюдения (сборник) - Анатолий Вульф"

На мой вопрос, когда мне приходить на работу, Толя (большой) сначала рассмеялся, а затем спросил, когда я сам хочу приходить на работу. Подумав немного, я сказал, что неплохо было бы часикам к 11-ти или к 12-ти. Мелков сказал: «Приходи к двум». Правда, очень скоро выяснилось, что уходить мне зачастую придется тоже в два часа, но по утру. Никакого нормированного рабочего дня у нас не было, работали, когда надо было работать, и столько, сколько требовалось. Перед выпуском очередного спектакля наступал аврал, и тогда весь театр работал просто сутками. Все, что происходило на сцене, транслировалось по радио по всему театру, включая, конечно, и макетную.

Частенько за работой я слушал репетиции, идущие на сцене, – это было увлекательно. Сабантуи возникали спонтанно и достаточно регулярно. За водкой посылали, естественно, меня, Толю-маленького. Мне вручали большую спортивную сумку, и я отправлялся на Владимирскую площадь, в винный магазин-погребок в двух шагах от театра. В один из таких дней наступил мой звездный час, или, как говаривал Энди Ворхол, – 15 минут славы.

В кабинете шефа что-то назревало, и мне поручили сбегать «на уголок». В магазине была очередь, и вернулся я далеко не сразу. Притащив сумку, доверху набитую «маленькими», я постучался в кабинет Владимирова, дверь тут же открылась, и передо мной предстала такая картина: За длинным столом в гробовом молчании, сгрудившись, сидел весь цвет Ленинградских театров, и взоры их были устремлены только на меня, и ждали они только меня. Конечно, уже через минуту все обо мне забыли, но этот момент, когда все они смотрели на меня как на мессию, я запомнил на всю жизнь.

К слову добавлю, что в театре Ленсовета выставлены мои макеты, сделанные в те времена. Так что не только за водкой я в театре бегал.

Потом я поступил в Театральный институт и параллельно работал некоторое время в театре Комедии. Во времена моей театральной деятельности я привык проходить в театры со служебного входа и, соответственно имел возможность смотреть любые, даже самые популярные спектакли, на которые невозможно было достать билетов, и при том совершенно бесплатно.

Иногда мне удавалось провести в театр и своих друзей. Так, однажды я пригласил своего друга в театр Комиссаржевской, где в тот момент проходил практику. Давали «Царя Федора». Это был очень длинный спектакль, состоящий из трех частей, играемых за три вечера. Декорации к спектаклю были созданы выдающимся театральным художником Эдуардом Кочергиным.

Проходя практику в театре Комиссаржевской, я помогал ставить эти декорации, и это была непростая работа, там было много чего ставить.

И вот, пробрались мы в зал, нашли пару незанятых мест в партере и с удовольствием посмотрели спектакль – одну часть. А после спектакля мне надо было зайти за кулисы, не помню уже зачем. Тут нас подловил зав постановочной частью и говорит: «Помогите, ребята, декорации разобрать, а то все монтировщики уже ушли». Ну, делать нечего, пришлось нам отрабатывать просмотр спектакля. Монтировщики, видно, хорошо выпили, спектакль-то был очень длинным, часа три с половиной, за это время они здорово могли набраться. Мы втроем разобрали все декорации, скрутили огромный половик и где-то только к утру вернулись домой. Воистину, правильно говорят американцы, что бесплатного ланча не бывает.

Не русский лес

Так уж повелось, что на День Колумба Артем с Софочкой всегда ездили в Нью-Йорк и ходили там в оперу, коей Софочка была большой поклонницей. Как-то раз она даже провела целый месяц в Вене, изучая оперы Моцарта. Летний Институт Моцарта набирал учителей со всех концов Соединенных штатов, и Софочка, написав заявление с мудрыми указаниями того, как она будет использовать свои познания в оперном искусстве для преподавания русского языка американским школьникам, была зачислена в программу. Артем тоже подвизался поехать с ней в Вену, и пока Софочка слушала лекции в старинной церкви, где располагался институт, он просто болтался по городу или ходил в музеи. Вечером вся компания в основном не молодых студентов, одноклассников Софочки, отправлялась обычно в ресторан на обед, а затем следовала в Венскую оперу. Народ в группе подобрался на редкость веселый и не по возрасту озорной. За обедом они поглощали изрядное количество вина и пива, а после оперы захаживали выпить на сон грядущий в бар, где страстно обсуждали только что увиденный спектакль. Артем не разделял их фанатической преданности оперному искусству, но любил послушать красивые арии, под которые хорошо расслаблялся и иногда даже задремывал. Софочка в таких случаях толкала его в бок, она терпеть не могла этакого хамства, но Артем ее убеждал, что это является проявлением наивысшей степени наслаждения оперным искусством, если человек засыпает от него, как от наркоза.

Сам Артем тоже считал себя в некоторой степени театралом, поскольку по молодости, еще в России, успел поработать в театре бутафором. Там он долго не задержался, но успел ознакомиться с кухней театрального производства и с тех пор все постановки смотрел уже другими глазами.

Венская группа настолько хорошо спелась, или вернее спилась друг с другом, что, вернувшись в Америку, они продолжали встречаться раз в год в Нью-Йорке на день Колумба. В программу всегда входил субботний просмотр дневного спектакля в Метрополитен-опера, а затем общий обед в ресторане с последующим культпоходом на вечерний спектакль.

Софочка с Артемом приехали, как всегда, в Нью-Йорк в пятницу вечером и устроились в Хеллс Китчен у одного парня в комнатушке, которую он сдавал через Эйр Би энд Би. Собственно, это была даже и не комната, а клозет, куда он воткнул высоченную двухматрасную кровать королевского размера. Вокруг кровати ходить было невозможно, поэтому приходилось на нее просто запрыгивать. Раньше они останавливались у друзей, но все друзья жили далеко от Манхеттена, к тому же тогда приходилось еще и уделять внимание друзьям, у которых они останавливались, и это мешало основной цели визита – общению с венской группой и посещению оперы. Поскольку даже занюханный мотель в Нью-Йорке стоил теперь невероятные деньги, Артем порыскал на интернете и нашел эту комнату за $90 в ночь, недалеко от Метрополитен-опера. На фотографиях в интернете все выглядело вполне прилично, но ему и в голову не могло прийти, что сдаваемая спальня обернется безоконным клозетом. Софочка была в ужасе от того, что единственный разделенный с ванной туалет оказался в гостиной, где на раскладном диване спал сам хозяин, и чтобы ночью попасть в уборную, надо было обходить диван, натыкаясь в темноте на торчащие с него длинные мужские ноги. Парень, правда, оказался очень любезным и старался как мог создать своим гостям удобоваримые условия, он даже завтраки им готовил. Это в некоторой степени скрасило значительные неудобства, но супруги твердо решили в следующий раз постараться найти что-то покомфортабельнее.

После дневного спектакля в субботу венская компания собралась в баре на пару дриньков. На закус взяли гуакамоле с тортилья чипс. Под веселый разговор с давними знакомыми Артем изрядно выпил. После бара все передислоцировались в ресторан на обед. Артем заглянул в меню и обомлел от увиденных там цен. Единственным, что они с Софочкой могли себе здесь позволить, были равиоли. Нельзя сказать, чтобы они были людьми бедными – оба имели постоянную работу и стабильный доход, но соблюдали бюджет и тратили деньги с оглядкой, регулярно откладывая значительную часть своих доходов на пенсию. Вино в ресторане оказалось еще дороже, чем еда, но тут уж было не до экономии, поскольку всем хотелось выпить больше чем поесть. Вино полилось по бокалам и, съев отнюдь не большую порцию равиолей, Артем почувствовал, что приятно захмелел, все еще испытывая, однако, некоторое чувство голода.