Читать книгу "Звездный час любви - Кара Колтер"

– Я тронута до глубины души, – пробормотала она вслух и поняла, что это чистая правда. Теперь она не просто чувствовала, что избавлена от большой неприятности; у нее появилось занятие, она нужна, может принести пользу.

Дальше по коридору обнаружились еще две гостевые комнаты и гостевая ванная. Обе роскошные комнаты стояли нетронутыми. Если не считать необходимости вытереть пыль, проветрить их и, возможно, поставить вазу со свежими цветами, их можно фотографировать для обложки журнала, хоть сейчас.

В дальнем конце коридора Энжи заметила узкую дверь. Подумала, что это стенной шкаф и, открыв его, рассчитывала увидеть стопки постельного белья. Однако за дверью обнаружилась узкая лестница. Заинтригованная Энжи поднялась по ней. Увидев, что находилось наверху возле небольшой лестничной площадки, она поняла, что это станет ее пристанищем, и чувство благодарности возросло. Восьми угольная комната с окнами по каждой стене походила на тайное святилище. За дверью имелась маленькая ванная. Энжи заглянула в ванну на львиных лапах, посмотрела в окна, выходившие на озеро, повернулась и окинула взглядом комнату.

Это была сказка в белых тонах: белая кровать, белое белье, белые стены. Белые шторы при ближайшем рассмотрении оказались шелковыми. Энжи с удовольствием заметила, что в комнате есть небольшая ниша, где стояли швейная машинка и аккуратные коробки с отрезами тканей и принадлежностями для шитья.

Она не удержалась и, подойдя к машинке, внимательно осмотрела ее. Очень хорошая модель. Выросшая в семье матери-одиночки, Энжи не всегда располагала средствами на покупку модной одежды, которая ей нравилась. Все изменили уроки домоводства в школе. Ко времени перехода в старшие классы она уже могла скопировать любой фасон и научилась придумывать свои собственные. Ей даже удавалось подзаработать шитьем платьев для подруг матери и своих одноклассниц. У нее дома в шкафу висело свадебное платье, которое она сшила сама и предполагала надеть, когда пойдет к алтарю. Это воспоминание неприятным образом вернуло к реальности. К тому же она заметила, что в комнате невероятно жарко и душно. Пройдя по выбеленному деревянному полу, Энжи распахнула окна. За несколько секунд прохладный ветер с озера наполнил комнату прекрасным свежим воздухом.

И все же она не смогла на сто процентов справиться со своей миссией по составлению мысленного списка того, что надо сделать в каждой комнате. Не устояв перед соблазном, шлепнулась на кровать. От падения в воздух поднялось облако пыли, но она все равно осталась лежать, глядя, как свежий ветер из окна уносит из комнаты пыль. Она позволила себе насладиться блаженным ощущением полной безопасности.

Окна доходили почти до пола, и даже лежа Энжи могла смотреть на озеро. Вид из комнаты открывался просто великолепный. Она взглянула на нижние балконы: на тот, где висел гамак, и тот, где стояла гидромассажная ванна.

От мысли, что может подсматривать, как босс принимает ванну, Энжи вспыхнула. Он не похож на человека, который надевает купальный костюм!

– Вот только таких любопытных куриц ему здесь не хватает, – пробурчала она себе под нос и, отведя взгляд от ванны, увидела, что под балконами начинались грубые ступени, высеченные в огромном камне, на котором стоял дом. Ступени вели к берегу, изгибавшемуся в форме полумесяца, и причалу, где на якоре стоял блестящий катер.

К вечеру ветер усилился, и на озерной воде появились рябь и волны с белыми шапками пены.

Энжи понимала, что не сможет уснуть. Просто не сможет. Но это ощущение покоя после перенесенного напряжения… Это сладкое чувство уверенности после стольких дней непрерывного бегства… Веки отяжелели, будто на них положили камни. Она вздохнула, уткнулась в пахнувшее пылью белое одеяло и уснула.

Когда стемнело, Джефферсон, наконец закончив с телефонными переговорами, положил трубку и с особой остротой ощутил, что не один в доме. Его внимание привлек конверт с пометкой «Срочно», который ему сунула Брук. Он вскрыл конверт.

«Дорогой Джефферсон.

Как я уже говорила тебе в нашем последнем телефонном разговоре, город Энслоу намеревается обустроить площадку для пикников в том месте, где транспортный департамент расширил дорогу после аварии, в которой погибла твоя жена. Мы хотели бы назвать это место «Смотровая площадка Хейли Стоун».

Хейли была членом нашей общины недолго, но нам бы хотелось сохранить память о ней. Не мог бы ты рассмотреть предложение о том, чтобы в качестве гостя принять участие в благотворительном вечере по этому поводу? Для нас это очень важно. Вечер пройдет в формате встречи в черных галстуках. Форма одежды – строгий костюм. После обеда танцы.

Прошу сообщить мне о твоем решении».

Письмо было подписано Мэгги, подругой его бабушки, которая помимо того что заправляла в «Эмпориуме», была вторым номером в команде мэра и самой добросердечной городской сплетницей. И одной из тех, кто сразу начал кружить и кудахтать, когда умерли его родители. И любить его, и стараться помочь ему стать частью жизни маленького городка. Болела за него на хоккейных матчах, стоя аплодировала, когда он играл в школьной постановке «Бриолина». С сияющей улыбкой сидела в первом ряду, когда он получал аттестат. Держала за руку бабушку, когда хоронили деда и когда он уезжал в университет. А потом, когда хоронили бабушку, Мэгги держала за руку его.

Когда они с Хейли решили построить дом на земле, принадлежавшей бабушке с дедушкой, Мэгги обрадовалась их возвращению домой и отнеслась к ним как к родным.

Понимал ли он тогда, что Хейли никогда не станет здесь своей?

Джефферсон посмотрел на дату. Благотворительный вечер должен состояться через две недели, как раз накануне приезда съемочной группы. Он чертыхнулся про себя. Второй раз за день ему напоминали про Хейли. И он опять не мог отказаться. Кроме того, не хотелось расстраивать Мэгги. Тем не менее его не покидало пугающее ощущение, что вся эта суета призвана не столько почтить память Хейли, сколько устроить перед ним парад самых лучших городских невест.

Жители Энслоу желали ему добра и не могли понять, как можно жить без семьи. Они считали, что ему уже «пора» перестать страдать и начать новую жизнь, будто такие вещи происходят по расписанию. Как они не понимали, что семья навсегда стала для него синонимом утраты. Джефферсон не смог бы вынести новых утрат.

«Ладно, я подумаю», – решил он, уже жалея о том, что новая домработница сунула ему этот конверт.

Новая домработница. Джефферсон прислушался, думая, что услышит, как она топчется по дому, но ничего подобного. Собственно говоря, теперь он ясно ощутил, что уже несколько часов не слышит никаких звуков.

Джефферсон выскользнул в коридор. Наступила ночь, дом погрузился в темноту. Он принюхался, зная, что в доме почти ничего нет, и ей не из чего готовить. Интересно, почему он разочарован? Он разозлился на себя за это разочарование. Он прекрасно обходился без нее все эти годы.

Заметив приоткрытую дверь в конце коридора, Джефферсон подошел к ней и поднялся по лестнице. На пороге комнаты остановился. Внутри было почти совсем темно. Во всем доме Хейли больше всего любила именно эту комнату.