Читать книгу "У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий"

ТЯНЬЦЗИН

24 мая

Утро – 4 часа. Мы стоим. Винт парохода не работает. Я окончательно просыпаюсь, выбегаю на палубу и попадаю в объятья моего старого друга, храбрейшего и остроумнейшего штабс-капитана Нечволодова, начавшего военную службу в Ревеле, махнувшего, чтобы попытать счастья, в Уссурийский край, занимавшего Порт-Артур и попавшего в Тяньцзин в распоряжение военного агента Вогака.

– Скажи, пожалуйста, где я нахожусь? – спрашиваю моего друга.

– В Тяньцзине! Полковник Вогак и я ждали десант с «Дмитрия Донского» всю ночь и приехали вас встретить.

– Могу я ехать дальше в Пекин?

– И не думай! железная дорога уже разрушена боксерами.

Я представился полковнику Вогаку, который принял десант и приказал его проводить в приготовленный дом, а офицеров пригласил к себе.

После естественных объятий и восклицаний Нечволодов с самым сияющим видом рассказывает:

– Вообрази, я уже был в настоящем сражении! На этих днях, по просьбе бельгийского консула Кетельса, полковник Вогак отправил меня, с поручиком Блонским и 25 казаками, разыскивать без вести пропавших бельгийских и итальянских инженеров. Мы три дня блуждали и наконец наткнулись на кучу боксеров. Мы пошли в атаку на них. Искрошили половину. Вдруг лошадь под Блонским падает, убитая наповал.

Блонский падает наземь. На него налетают боксеры и пронзают его насквозь своими копьями и мечами.

– Насквозь?

– Насквозь. Он получил 14 ран по всему телу. Казаки бросились его выручать, спасли и рассеяли боксеров. Один казак тяжело ранен, a y другого был отрублен нос, но он нашел его в кустах, приставил и нос теперь заживает. Мы вернулись с ранеными в Тяньцзин. Блонский и казаки лежат во французском госпитале. Мы накануне невероятных событий!

По указанию Нечволодова, я отправился в лучшую гостиницу «Astor-House». Китаец-джинрикша повез в своей тележке мои вещи.

Недалеко от набережной, на углу главной улицы Виктория-роуд воздвигнуто великолепное трехэтажное здание гостиницы, с балконами, верандами, башней, обсаженное высокими тенистыми деревьями и цветами и обвешанное циновками и маркизами для защиты от солнца. Три парадных лестницы. Я подымаюсь по одной из них. Сонный бой, слуга-китаец, провожает меня в свободный номер, более дешевый, в третьем этаже – 8 долларов – 8 рублей в сутки, со столом. Номер высокий, просторный, устланный ковром, с лепным потолком, мраморным умывальником, газовым освещением и широчайшей тропической постелью, на которой мог бы свободно расположиться на ночлег патриарх Иаков с 12 сыновьями.

Тропическая постель имеет тонкий матрац на сетке и газовый балдахин-москитер, который наглухо окутывает постель и только один спасает от москитов, комаров и мух. Кто не желает иметь балдахин, тот раздевается до Адама, заворачивается в газ и в таком виде спит, будучи недоступен для назойливых насекомых и менее доступен для тропической жары.

Возле номера отдельная веранда с плетеными лонгшезами. Рядом мраморная ванная. Электрические звонки и все удобства.

8 часов утра. Молодой бой, самого корректного вида, с приятным лицом, тщательно заплетенной косой, в длинном голубом халате, неслышно входит на высоких мягких подошвах и говорит, что в гостинице первый завтрак, breakfast, в 8 часов утра, второй, tiffin, в 1 час дня, обед, dinner, в 8 часов вечера. Бар-буфет для напитков открыт весь день. Бутылка пива 1 доллар – 1 рубль. Бутылка шампанского – 5 долларов.

Бой уходит и возвращается с завтраком: яичница с ветчиною, овсянка, порция бифштекса и чашка черного чаю.

Мой первый визит был к нашему военному агенту в Северном Китае, полковнику, ныне генералу, Константину Ипполитовичу Вогаку, избравшему местом своего постоянного пребывания Тяньцзин. Военный агент Южного Китая полковник К. Н. Дессино живет в Шанхае.

К. И. Вогак, уже 10 лет наблюдающий за военной политикой и военными успехами Китая, игравший крупную роль в китайских событиях 1900 года, родился в 1859 году, воспитывался во 2-м Кадетском корпусе и записан на мраморную доску Николаевского Кавалерийского училища. Военную службу начал в 1878 году корнетом Лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка. Блестяще окончив в 1884 г. Николаевскую академию Генерального штаба, служил в разных округах, на разных должностях. В 1892 г. Вогак назначается военным агентом в Китай, а затем и в Японию. В 1894 г., когда вспыхнула война между Китаем и Японией, был командирован русским правительством в японскую действующую армию, с которой совершил поход в Корею и Китай и присутствовал при главных сражениях. Когда был заключен мир, вернулся в Россию и в 1896 г. состоял при чрезвычайном китайском посольстве Ли Хун Чжана на торжествах Священного Коронования. В том же году снова вернулся в Китай и в конце 1897 г. уехал на Квантун и в Японию для подготовительных работ по занятию Порт-Артура. В марте 1898 года присутствовал при высадке в Порт-Артуре и исполнял должность начальника штаба войск Квантунского полуострова, а затем был комиссаром по разграничению Квантуна. Весною 1899 г. вернулся в Тяньцзин к исполнению обязанностей военного агента.

Я беру рикшу. На Востоке европейцы сокращенно называют джинрикшей, перевозящих людей в тележках, рикшами. Японцы первые завели у себя этот простой и самый дешевый промысел человеческого извоза и дали ему название. Теперь джинрикши распространяются во всех портовых городах Китая и вытесняют китайские телеги и носилки. Если в городе имеются хорошие ровные шоссе, то тележку с пассажиром тащит один рикша. В Порт-Артуре, где улицы подымаются в гору, один рикша впрягается спереди, другой подталкивает сзади.

– Но-го Во-да жень! – К русскому великому барину Во! – говорю я рикше. Имя Вогака хорошо известно в Тяньцзине, и китайцы зовут его сокращенно Во, так как, согласно правилам китайской речи, фамилия должна состоять из одного или двух слогов. От иностранной фамилии китайцы оставляют обыкновенно первый слог.

После маленького, скромного Порт-Артура, с его наскоро и кое-как переделанными для русских китайскими серыми домиками, с его узкими и грязными переулками и тусклыми керосиновыми фонарями, приятно было видеть благоустроенный европейский город.

Рикша везет по красивой улице Виктория-роуд, прямой и широкой, тщательно шоссированной, подобно всем европейским улицам Тяньцзина, обсаженной тополями и освещенной газом.

Европейские концессии, или сеттльменты, т. е. земельные участки, уступленные китайским правительством иностранцам для их поселений, расположены на правом берегу Пэйхо. К китайскому городу непосредственно примыкает французская концессия. Ниже по течению следуют: английская и германская, прерываемая китайским участком. Концессии пользуются полным внутренним самоуправлением и имеют свои городские муниципалитеты, члены которых выбираются иностранцами из наиболее энергичных коммерсантов. Нужно отдать полную справедливость городским деятелям концессий, что, несмотря на принадлежность к различным национальностям, всегда ревниво соперничающим друг с другом на Востоке, в дело устройства концессий они не мешают национальных счетов и своим девизом ставят благоустройство колонии.