Читать книгу "Перекрестья - Фрэнсис Пол Вилсон"

— О'кей. Ответьте мне вот на какой вопрос: много ли у вас денег?

— Мы даем обет бедности, но нам позволено иметь при себе небольшую сумму на случай непредвиденных обстоятельств. Все, что у меня было, теперь ушло в уплату за... за...

— Да, я знаю. А вы можете попросить деньги у семьи?

Рот Мэгги горестно скривился.

— Мой отец давным-давно умер, а мать умерла этим летом, не оставив ни единого пенни. Все средства до последнего цента ушли на частную лечебницу.

— Грустно слышать. Но я несколько растерян. Видя, с какой настойчивостью он преследует вас, не могу представить, что его жертва — человек, давший обет бедности. Похоже, он пробивается к каким-то глубинным источникам.

Сестра Мэгги отвела глаза. Потом, помолчав, вздохнула и показала на вывеску за спиной Джека.

— Он хочет, чтобы я похитила фонд реставрации. Я одна из его попечителей.

— Вот как. — Интересный поворот дела. — Откуда он это знает?

Она снова отвела взгляд.

— Должно быть, из фотографий. Больше я ничего не могу сказать.

— Хорошо. Но в таком случае почему бы просто не уйти с этого поста?

— Он сказал, что, если я не буду платить или уйду с работы в фонде, он опубликует фотографии и уничтожит не только меня, но и фонд. А фонд и без того переживает тяжелые времена. Скандал пустит его ко дну.

— Что бы ни было на снимках, вы всегда сможете сказать, что они фальшивка. Вы не представляете, как в наши дни можно орудовать с фотографиями. Не хочешь, а поверишь.

— Я тесно сотрудничала с другими лицами, изображенными на снимках, — сказала Мэгги. — И для любого, кто знал нас, в них нет ничего предосудительного.

— То есть вы хотите сказать, что, если они и фальшивки, пусть даже очень хорошие фальшивки, они не окажут воздействия ни на вашу жизнь, ни на фонд.

Она кивнула и начала что-то говорить, но дрожащие губы ее не слушались.

Джек невольно сжал зубы, увидев, как на ее глазах появились беспомощные слезы. Монахиня, похоже, была хорошим человеком. А этот гнусный пресмыкающийся сукин сын мучает ее и, наверно, радуется каждой минуте своего торжества...

Наконец Мэгги обрела голос:

— Он кое-что украл у меня... очень личное...

— И вы хотите это вернуть.

Мэгги подняла на него глаза:

— Нет. Я хочу это уничтожить. Вырвать, — она показала на сердце, — отсюда, — она коснулась лба, — и отсюда. Но пока у меня нет этих изображений, ничего не получится.

— Не волнуйтесь. Я о них позабочусь.

Мэгги посмотрела ему в глаза, и, скорее всего, ей не понравилось то, что она в них увидела.

— Но только без насилия. Пожалуйста. Я не могу принимать участие в насильственных действиях.

Джек только кивнул. Никаких обещаний. Если представится возможность раздавить слизняка, он не сможет противостоять такому искушению.

Сегодня вечером ему предстоит обед со своими дамами, а потом он отправится с визитом к Ричи Кордове.

7

Быстро приняв душ и переодевшись, Джек положил стодолларовую купюру сестры Мэгги в плотный конверт, написал адрес Кордовы и кинул его в почтовый ящик. Как раз вовремя.

По пути к Джиа он остановился у магазина спортивных товаров «Ишер». Когда он вошел, звякнул колокольчик у дверей. Прокладывая себе дорогу в тыльную часть магазина, Джек пробирался мимо шатких, готовых рухнуть полок, заваленных баскетбольными мячами, сноубордами, бейсбольными битами и даже боксерскими перчатками. На привычном месте за стойкой он не нашел Эйба, владельца и единственного работника заведения. Тот стоял рядом с грудой хоккейных клюшек и разговаривал с молодой женщиной и мальчиком лет десяти.

— Очень хорошо, — раздраженно обратился Эйб к мальчику. — Выпрямись. Вот так. Не сутулься. Никаких опушенных плеч... по крайней мере, пока тебе не исполнится двенадцать. Это закон. Далее. Ты должен стоять по стойке «смирно», пока я буду подбирать тебе клюшку.

Общаясь с покупателем спортивных товаров, Эйб, как обычно, разыгрывал небольшую пьесу из театра абсурда. Джек остановился, наблюдая за ней.

Рост Эйб имел пять футов плюс два или три дюйма; у него был лысый череп и обширный торс. Носил он свою обычную белую рубашку с короткими рукавами и черные брюки — на обоих предметах одежды явно проступали следы дневного меню. Поскольку день клонился к концу, следов этих было более чем достаточно.

Он схватил в охапку несколько хоккейных клюшек и стал по очереди примерять их к мальчику. Первая пришлась на уровне глаз.

— Не то. Слишком длинная. У нее должна быть подходящая длина, а то ты на льду будешь смотреться как калека.

Мальчик глянул на маму, которая лишь пожала плечами. Никто из них толком не понимал, что там несет Эйб.

Вторая клюшка дотягивала лишь до подбородка.

— Слишком короткая. Что ж это будет за игра, если ты не сможешь коснуться шайбы?

Ручка третьей клюшки пришлась как раз на уровне мальчишеского носа.

— Отлично! То, что надо! И сделана из графита! Гибкая и прочная! С ее помощью можно уложить противника без чувств и не беспокоиться, что она сломается.

Мальчишка вытаращил глаза:

— Правда?

Мать повторила это же слово, но глаза у нее были прищурены, да и интонация другая.

Эйб пожал плечами:

— Что я могу сказать? Хоккей перестал быть спортом. Вы экипируете своего малыша, чтобы он прошел мясорубку на льду. Стоит ли подвергать молодого человека таким опасностям?

Губы матери сжались в тонкую линию.

— Можем ли мы расплатиться и уйти?

— Неужели я буду спорить? — сказал Эйб, направляясь к щелястой стойке, на которой стоял кассовый аппарат. — Конечно, вы можете расплатиться.

Он вставил в щель кассового автомата кредитную карточку, проверил ее и дал чек на подпись. Женщина заторопилась к выходу. Если выражение ее лица лишь намекало, что ноги ее здесь больше не будет, то слова не оставили в этом сомнений.

— Уносите ноги, пока можете, — шепнула она Джеку, проходя мимо. — Этот тип просто псих.

— Неужто? — удивился Джек.

Когда Джек подошел к стойке, Эйб уже успел взгромоздиться на стул и принять свою обычную позу, уперев руки в бока. Попугай Парабеллум, неизменный компаньон Эйба, сидел в клетке справа и лущил тыквенные семечки.

— Отношения Эйба Гроссмана с покупателями снова достигли высшей точки, — сказал Джек, ухмыляясь. — И ты еще рекламируешь себя как консультанта?

— Фи, — с отвращением отмахнулся Эйб. — Хоккей...

— По крайней мере, ты продал что-то, имеющее отношение к спорту.