Читать книгу "Бывшая любовница - Мишель Смарт"

Но этой маленькой жизни не была дана такая возможность. Осознание этого гнездилось у него внутри подобно чану с ядом.

И все-таки он не мог взять в толк, как можно иметь ребенка и быть настолько к нему равнодушным, чтобы не обращать на него никакого внимания, не интересоваться тем, не пострадал ли он от кого-нибудь. Конечно, его самого родители завели, что называется, «про запас», но он никогда не сомневался в их любви. Чего ему не хватало, так это их уважения.

Пепе явственно представил себе, как отнесся бы его брат, если бы кто-то обидел Лили, – этот человек едва ли смог когда-либо ходить.

Кара, вдруг скривившись, сказала:

– А знаешь, ты и мой отец на удивление похожи. Он источает шарм, как и ты. Может, мне познакомить тебя с ним? Вы смогли бы обменяться пикантными деталями.

Ни один мускул не дрогнул на лице Пепе – хотя это далось ему нелегко, – и он с улыбкой ответил:

– Почему-то мне показалось, что эти слова прозвучали как оскорбление.

– Потому что ты не настолько глуп. – Прежде чем он смог ответить на последнее оскорбление, она встала. – Если ты не возражаешь, я намерена улечься на тот диванчик и поспать. Полагаю, кто-нибудь из стюардов разбудит меня до того, как мы приземлимся?

Она действительно выглядела усталой. Такой усталой, что он проглотил готовый ответ и дальнейшие расспросы о ее отце. Кара ведь беременна, и теперь, когда он впустил ее в свою жизнь, она – зона его ответственности. Бледное лицо Кары еще больше побелело.

– Ты как себя чувствуешь? Физически, я имею в виду, – добавил он, прежде чем она смогла разразиться следующей тирадой о его злодеяниях.

– Немного подташнивает, но не бойся – не настолько плохо, чтобы ты переживал за обивку.

Он смотрел, как она прошла к дивану, хватаясь за кресла, чтобы не упасть.

Стук в дверь нарушил сон Кары. Это было не похоже на то, когда просыпаешься на новом месте и спрашиваешь себя, «где я?». Кара не успела открыть глаза, как точно знала, где она.

Дом Пепе. Или, чтобы быть точной, комната для гостей в его парижском доме.

Оставшуюся часть перелета в аэропорт Шарля де Голля Кара притворялась спящей – ее на самом деле измучили разговоры с ним.

Она игнорировала его, пока они проходили таможню, и потом, по пути к его дому, и в доме – пятиэтажном особняке в престижном пригороде Парижа. И молчала, словно онемела, словно у нее склеились губы, когда оказалась в предназначенной ей комнате. Лучше уж молчать, чем показать ему свое восхищение от подобной красоты. Дом приобретался для того, чтобы демонстрировать художественную коллекцию, принадлежащую Пепе, – и был огромным и великолепным, каким она и ожидала его увидеть, – но оказался также на удивление уютным.

Но Пепе она в этом не признается. Она не хочет, чтобы он подумал, будто ей хоть что-то в нем нравится, пусть даже его красивый дом.

Разговор об отце сделал свое дело.

Отец, с его сверхобаянием, мог заставить женщину сто раз простить его. Мало того, он умудрялся заставить ее поверить, что он ни в чем не виноват, а виновата она сама.

Но шарм Пепе она ощущала по-другому – в нем не было ни малейшего налета низкопробности, как у отца.

И еще: он обладал несомненной способностью поверить ему. И она поверила в то, что Пепе увидел в ней не только партнершу на ночь, а нечто большее. В самолете ее отношение к нему смягчилось. В его глазах помимо веселости она разглядела неожиданную глубину. А несколько раз ей даже показалось, что она увидела боль, что-то драматичное, что-то намекающее на то, что в нем скрывается нечто не похожее на внешнюю беспечность.

Такие же мысли были у нее в тот уик-энд, когда он бессовестно ее соблазнил. И все оказалось ложью, так же как все, что вылетало изо рта ее отца, было ложью.

Пепе такого же склада. И это не стоит забывать.

Кара села и потерла глаза.

В дверь опять постучали.

– Мадемуазель Делейни? – послышался негромкий женский голос.

– Я проснулась, – откликнулась Кара и встала с постели. Хотя и не хочется это признать, но на такой удобной постели она никогда в жизни не спала.

Ручка двери повернулась, и вошла пожилая женщина, держа в руках поднос с завтраком – кофе и круассаны.

Кара вспомнила, что когда они приехали, то Пепе представил ее как Монику, свою экономку.

– Доброе утро, – сказала Моника и поставила поднос на маленький круглый столик в углу комнаты. – Вы хорошо спали?

– Да, спасибо. – Кара выдавила улыбку. Она всегда чувствовала себя смущенно с незнакомыми людьми, и язык присыхал к нёбу.

– Ваши покупки прибыли, – сообщила Моника, откидывая тяжелые, до пола шторы.

Кара увидела за окном маленький балкон. Утреннее солнце заполнило комнату.

– Какие покупки? – спросила Кара.

– Из бутиков. Я сейчас вам их принесу. Месье Мастранджело просил вас быть готовой к отъезду через час.

Сердце у нее упало. Кара вспомнила, что сегодня им предстоит поездка в долину Луары.

Настроение у нее чуть-чуть поднялось, когда Моника в сопровождении молодой женщины принесла коробки с одеждой и косметички с туалетными принадлежностями.

– Если вам понадобится что-то еще, пожалуйста, дайте мне знать, – сказала Моника, прежде чем уйти.

Кара отложила надкушенный круассан и принялась открывать коробки. Настроение снова упало, когда она увидела дорогие вещи и аксессуары. Ну почему Пепе не выбрал для нее одежду, которая оказалась бы неподходящей и вульгарной? А здесь был целый гардероб и ни единой вещи, которую она не выбрала бы сама. Элегантные в своей простоте каждодневные вещи… Их мог выбрать лишь человек с прирожденным вкусом. Даже ночные рубашки были изысканно красивы.

Когда же она открыла косметичку, то едва не вскрикнула от радости… и от отчаяния. Внутри были лосьоны и кремы, какие только может пожелать женщина. И макияж, подходящий как раз для цвета ее глаз и волос. Сколько раз она глазела на все это модное великолепие в витринах, думая о том, что купит дорогую косметику, когда заработает достаточно денег.

Радоваться ли ей, что получила все это лет на пять раньше? Может, и следует порадоваться, но она не хочет испытывать благодарности к Пепе. Неужели так начинается стокгольмский синдром?[2]Ее, конечно, не похитили в общепринятом смысле, но на самом деле у нее не было выхода.

Она собрала туалетные принадлежности и отнесла в ванную. До того, как встать под душ, она осмотрела свои бедра. Мазь Пепе сотворила чудо – осталась единственная еле заметная розовая отметинка. И никакой боли вообще.

Душ взбодрил ее. Гель пах потрясающе, а напор теплой воды чудесно на нее действовал.