Читать книгу "Лиза готова на все - Крис Манби"

Однако, узнав, что двухместная кровать мне в ближайшее время не понадобится, Мэри решила сэкономить, и в результате мне достался крошечный одноместный номер с видом на парковку. Вот вам и романтика, и ванна с пузырьками! В моей нынешней ванне места хватило бы только одному. Я все же решила ее набрать и, глядя на воду, вдруг представила себя лежащей с перерезанными запястьями в постепенно алеющей воде.

Что бы я ни сделала, я только испорчу Мэри свадьбу. Вопрос только в том, что хуже – исчезнуть, покончить с собой или просто отравить счастливую атмосферу, присутствуя на мучительной церемонии с несчастным лицом, едва сдерживая слезы?

– Мэри, я не могу, – сказала я в очередной раз.

Подруга сидела, опустив руки в чашку с теплым оливковым маслом. Это было придумано специально, чтобы кожа стала мягкой и прозрачной, и, когда будут делать фотографии обмена кольцами, невероятная нежность ее рук запечатлится навсегда.

– Я не могу быть на свадьбе, – продолжала я. – Я знаю, что только все испорчу.

– Ты все испортишь, если не придешь, – отрезала она.

– Я проплачу всю церемонию.

– Все подумают, что ты плачешь от счастья.

– Нет, не подумают. Это совсем разные слезы. Я не умею притворяться.

– Ты целый год училась на актрису, – раздраженно бросила Мэри. – Вот и сыграй!

Но разве есть актриса, которая смогла бы улыбаться весь день, мечтая только о том, чтобы упасть на каменный пол часовни и молить Бога поразить ее громом и молнией? У меня не будет перерывов между дублями, когда камеры выключаются и можно уйти в свой обустроенный вагончик, погрузиться в джакузи и выплакаться.

Слова Ричарда о разрыве были как пуля, застрявшая в груди. Я не умерла, но рана болела, и каждый вдох давался с таким трудом, словно был последним. Холод нашего разрыва затоплял меня постепенно, как жидкость наполняет легкие. Меньше всего я хотела слышать, что в один прекрасный день эта боль сделает меня сильнее. Что это поможет мне стать прекрасной актрисой, как сказала мама. Неужели никто не видит, что я не доживу до этого дня? Мои раны смертельны. Поражено все – голова, легкие, сердце.

– Поверь, Ричард этого не стоит, – пробормотала Мэри, вытирая масло с рук и рассматривая свежеотполированные ногти. – Иди спать, Лиз. Тебе надо отдохнуть.

– Я не могу спать, – простонала я. – Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу его проклятое лицо.

Мэри протянула мне пару таблеток снотворного.

– Они на травках, не такие, как валиум, – сказала она. – Но если ты запьешь их виски – одной порцией, не больше, – ты мгновенно отключишься. – Мэри знала, о чем говорит, валиум был когда-то в ее репертуаре.

– А можно я приму четыре таблетки? – попросила я.

– Нет. Нельзя. И не запирай дверь. Когда закончу с ногтями, я приду и проверю, не натворила ли ты глупостей.

– Хорошо.

– Если запрешь дверь, мне придется позвать дежурного и взломать замок, – добавила она.

– Не запру.

Ну и как это вам? Моя лучшая подруга, вместо того чтобы думать о свадебных клятвах, должна беспокоиться, не покончу ли я с собой.

Я легла в постель и, помолясь, проглотила таблетки. На этот раз молитва была не о том, чтобы Ричард вернулся. (Я проверила мобильник, и последняя надежда рухнула. В списке вызовов был только один номер, мамин.) Ясно, что сегодня мы с Ричардом уже не воссоединимся. Это и ежу понятно. Чуда, о котором я просила, не произошло. Так что на этот раз я молила об одном – пусть я не проснусь.

Глава четвертая

Разумеется, молитва не помогла. Проснувшись в отеле «Рэндолф», где мы должны были провести с Ричардом ночь в мягкой постели, я испытала тот сладкий момент счастья, когда еще не помнишь, кто ты и где. Но реальность тут же пронзила меня острым, как кинжал, напоминанием: тебя бросили, детка. И, словно этого было мало, тут же нанесла свой удар невыносимая головная боль – очевидно, следствие коварных таблеток на травках в сочетании с содержимым мини-бара. Ощущение было такое, словно внутри черепа Англия всю ночь играла против Аргентины. И проиграла. Обиженные болельщики били витрины и дрались с полицией.

Громко хлопнула дверь. Болельщикам это не понравилось. Оказалось, это Мэри заказала завтрак, к которому приложила записку: «Съешь все. Я не хочу, чтобы ты грохнулась в обморок у алтаря». Яичница с хрустящими кусочками бекона на гренках. Моя любимая. Но я не могла даже смотреть на нее. Я уже неделю не притрагивалась к еде, только щипала виноград и изредка пила воду. Оказалось, это не так уж вредно.

Можно было бы разрекламировать это так: «„Диета горя и потерь“ – потеря веса гарантируется! Хотите похудеть на два размера за неделю? Нет ничего невозможного. Просто надо, чтобы вас бросил любимый, – только и всего. Поверьте, на шоколад и чипсы вас больше не потянет». Если только не выйдет реклама с таким текстом: «„Милки вей“ содержит столько стрихнина, что вы отбросите копыта прежде, чем доедите плитку».

Я годами сидела на диете, бегала по три круга по парку после каждого съеденного «марса», но стоило Ричарду меня бросить, и лишние килограммы стали таять со скоростью льда на солнцепеке.

Сегодня оказалось, что платье подружки невесты, в котором полгода назад я была похожа на крепенькую буфетчицу, болтается на мне, как на вешалке. Щеки ввалились, как лунные кратеры; о ключицы можно было уколоться. А вот грудь не обвисла, как я всегда боялась, нет. Она словно попала в Бермудский треугольник и исчезла. Бесследно, словно ее и не было.

Портниха, которая пришла вместе с Мэри, попыталась внести некоторые изменения, чтобы платье село, – подколола там, подложила здесь, но ни это, ни специальный силиконовый лифчик не могли помочь. Я болталась в платье, как язычок в колокольчике. Оно было сшито на другую Лизу Джордан, ту, которая когда-то была счастлива с Ричардом.

– Боже мой, Лиз, это просто ужас, – признала Мэри. Она смотрела, как сперва портниха, а затем и ее мама пытаются набить мой лифчик салфетками, носками и даже, отчаявшись, засунуть в него пару апельсинов.

– Ничего удивительного, – огрызнулась я. – Можно подумать, розовый кринолин мог когда-то меня украсить! Мы знали, что это будет ужас.

– Да уж, это Ужас с большой буквы! Мы хотели, чтобы ты не отвлекала внимание от невесты. А теперь все будут таращиться только на тебя. Ты же выглядишь как гуманоид в блестящем фантике!

Это была правда. Моя голова казалась теперь слишком большой по сравнению с новым тощим тельцем. Яркая ткань выглядела на фоне болезненно-бледной кожи как оберточная бумага для подарков. Даже высокая прическа не спасала, я все равно была лишь жалкой копией Лизы Джордан. Неудачной ксерокопией самой себя. Заляпанной и долго пролежавшей на подоконнике. Специально приглашенная девушка-визажист попыталась толстым слоем тонального крема (еще дюйм поверх моего утреннего макияжа) придать хоть какой-то цвет моему лицу, но даже профессиональная кисть не могла скрыть тени под глазами.