Читать книгу "Входящая во Мглу - Кэт Ричардсон"

Паркуясь у дома Дэнзигеров, я даже чуточку гордилась собой. Я приехала раньше на десять минут. Закрыв «ровер», подошла к бледно-голубому дому.

Это был один из тех квадратных, полукирпичных-полудощатых домов родом из девятнадцатого столетия. Над глубоким парадным крыльцом с перильцами нависал второй этаж. Домик любимой бабушки. Милый, хоть и слегка запущенный садик раскинулся во дворе за короткой каменной лестницей и деревянной аркой, увитой ползучими растениями.

Вблизи домик сиял золотом, маня будто приветливый огонек. Наверное, я должна была почувствовать себя желанным гостем, но у меня волосы встали дыбом на затылке.

6

Дверь распахнулась на мой стук.

Бен Дэнзигер оказался выше метра восьмидесяти ростом, широкоплечим, бородатым и голубоглазым. Курчавые черные волосы на голове стояли дыбом, как наэлектризованные, из-за чего он походил на безумного ученого или перепуганного еврейского студента.

— Привет! Вы, должно быть, Харпер Блейн, — воскликнул он. — Заходите, заходите. Простите мне мой вид. Я занимался стиркой, а статическое электричество от сушилки всегда делает из меня сумасшедшего пуделя.

Он придержал для меня дверь, и я зашла. Внутри дом сиял не так ярко, но издавал низкое мурчание, словно довольная кошка. Бен повернулся и нырнул налево, в еще одну дверь.

— Не хотите стакан чая?

Я последовала за ним на кухню, оглушенная его неутомимой энергией.

— Да, спасибо.

Там можно было снимать рекламу для каких-нибудь Старинных Бабушкиных Штучек — натертый деревянный пол и отполированные медные котлы на полках.

Дэнзигер извинился, выскочил в заднюю комнату и кинул груду белья в плетеную корзину. Потом крикнул:

— Дорогая, наша гостья пришла!

В ответ послышался голос из его оттопыренного кармана на груди.

— Начинай без меня, любимый. Ребенок капризничает.

Бен прыгнул обратно в кухню и засуетился, складывая посуду для чаепития на деревянный поднос. Затем подхватил его, поставил обратно на громадный стол и взглянул на меня.

— Простите. Я не спросил, может, вы предпочитаете чай со льдом?

От удивления я даже забыла объяснить, что сразу же подумала о чае со льдом, когда он упомянул про стакан.

— Мне все равно.

— Ага. Хорошо. Я люблю русский чай. Мара присоединится к нам в кабинете.

С подносом в руках он провел меня по ступеням к маленькой двери.

— Откройте, пожалуйста.

Я открыла дверь и поднялась за ним по узкой лестнице на бывший чердак. В южном скате крыши было вырезано широкое окно, под которым располагался светлый, уютный кабинетик — для тех, кого не раздражает перспектива часто пригибать голову. Бра помогали солнцу освещать скошенные стены и потолок. Книжные полки висели везде, где стены возвышались более чем на метр. В низких темных углах теснились коробки.

Рабочий стол Дэнзигеры соорудили из четырех деревянных ящиков и двери. С одного края стоял дряхлый крутящийся стул, обитый кожей, с другого — старый кожаный диван. Бен локтем расчистил на столе место от книг и поставил туда поднос. Когда я уселась, мягкая сморщенная кожа дивана скрипнула и приняла форму моего тела.

Дэнзигер взял чайник и высокие стаканы в металлических подстаканниках.

— Воды? — спросил он.

— Что?

— Налить горячей воды в чай? Иначе он будет слишком крепким, — объяснил Бен.

— Конечно. Делайте как знаете.

Он сосредоточенно нахмурился, налил темный чай в один из стаканов, сверяясь по какой-то метке на граненом боку, с той же точностью добавил воды. Потом вручил мне стакан со словами:

— Скелли прислал вас к нам, потому что вы видите странные вещи. Расскажите мне о них.

Я подняла руку.

— Минутку. Давайте начнем сначала. Я ничего о вас не знаю, кроме рекомендаций врача с… нетрадиционными взглядами. Как вы можете мне помочь? Кто или что вы?

— Я подрабатываю профессором лингвистики в университете и занимаюсь некоторыми исследованиями помимо — так я познакомился со Скеллехером и женой, Марой. Перевожу тексты с и на — русский, чешский, польский, немецкий и пару других языков. Работаю в смежных областях сравнительной религии и философии. Когда-то специализировался на философии, потом заинтересовался сравнительной религией, начал изучать языки, встретил Мару, и так, одно за другим… Я преподавал и религию с философией, но бюджет урезали и… сами понимаете.

Бен пожал плечами. Я вопросительно взглянула на него.

— Как это все связано с моей проблемой?

Дэнзигер замахал руками, объясняя:

— Ну, когда с головой уходишь в религию и философию, рано или поздно сталкиваешься с загадочными понятиями вроде смерти и души, смысла жизни, бремени, ответственности, сущности — с действительно необъятными, щекотливыми темами. И тогда есть два пути: отбросить их, занявшись тем, от чего не закипают мозги, или нырнуть в неизведанные глубины и попытаться выудить правду. Наверное, мне просто нравится возня со всякими странностями, в конце концов я даже книгу написал. Так что теперь я «свой парень среди призраков».

Я нахмурилась. Еще не хватало стать подопытным кроликом в псевдонаучных экспериментах.

— Значит, вы что-то типа парапсихолога.

Бен покачал головой.

— Я всего лишь странноватый философ. На самом деле никаких призраков я лично не знаю, кроме вон того, Альберта, — добавил он, показывая в угол.

Я оглянулась, ничего не увидела, повернула голову и заметила тонкую, слабую тень прямо в двери. Она была не то чтобы очень плотной, но ее мрачные глаза злобно смотрели на меня. Я вздрогнула.

— Что это? — потребовала я объяснений.

Дэнзигер улыбнулся.

— Альберт. Мы абсолютно уверены, что он снимал жилье в нашем доме во времена «сухого закона» и умер здесь от слишком больших возлияний медицинского спирта. Бедный несчастный пьяница.

Дэнзигер покачал головой и провел рукой по волосам, снимая остатки статического электричества, темные пряди улеглись на место, придав ему вид наполовину увядшего георгина.

— Так или иначе, но вы его видите, и это хорошо. Я не вижу. Я знаю, где он, из-за пятна холода. Мошенники всегда смотрят туда, куда я показываю, и клянутся, что Альберт там.

Дверь открылась, оставив призрака на месте. Высокая изящная женщина с огненно-рыжими волосами зашла в кабинет. У нее были раскосые, зеленые, как у кошки, глаза. Она бы выглядела потрясающе, даже если бы не светилась изнутри. Сомневаюсь, что она хотя бы раз в жизни болела.

Женщина склонила голову, будто прислушиваясь к темному силуэту, потом печально улыбнулась и покачала головой. Говорила она с певучим ирландским акцентом: