Читать книгу "Последнее слово за мной - Паула Уолл"

— Ну и красотка! — завопила птица и присвистнула. — Ну и красотка!

— Мерзкое создание, — пробормотала сквозь зубы миссис Джексон.

Адам торопливо завел мотор и поехал прочь.

Объедете разок вокруг площади — и считайте, что уже видели все самое интересное в городе. Правда, ехать можно с разной скоростью, смотря какие у вас цели. Адам вел машину так медленно, что миссис Джексон успевала рассмотреть, как на тыльной стороне ее ладоней возникают возрастные пигментные пятна.

Если уж говорить начистоту, Адам намеревался не столько показать гостям город, сколько показать городу гостей. Когда они проезжали, прохожие останавливались и провожали машину взглядом. Из дверей парикмахерской высовывались мужские лица, а в окна «Кондитерской» выглядывали женские.

Адам не сомневался, что все они смотрят на Лидию. Он и сам покосился на нее, сидящую рядом, на переднем сиденье. Платиновые волосы сверкали на солнце, а бледный профиль казался поистине королевским. Адам лишний раз порадовался, что опустил крышу. Ему нравилось, как ее светло-желтое платье сочетается с его светло-желтым авто с откидным верхом.

— Подождите, вы еще не видели почту! — воскликнул он, чувствуя, как настроение невесты и будущей тещи стремительно ухудшается.

Они обогнули здание муниципалитета и притормозили возле бакалеи, чтобы оттуда насладиться величественным зрелищем архитектурного чуда. В Риме есть Колизей. В Париже — Эйфелева башня. А в Липерс-Форке — почта.

— Архитектор просидел десять лет в китайской тюрьме по политическим обвинениям, — сообщил Адам, пересказывая висевшую на доме табличку общества любителей истории. — Когда его освободили, правительство в качестве компенсации передало ему заказ на строительство почты.

Пребывание архитектора в азиатской тюрьме, по-видимому, оказало глубокое влияние на его стиль. Полосатая медная крыша полого уходила вниз, словно это была вовсе и не почта, а какой-то языческий храм. По углам из арок на пешеходов таращились гигантские остроклювые горгульи с когтистыми лапами, а темные, утопленные вглубь окна напоминали глаза, заглядывающие посетителям прямо в душу и спрашивающие, достаточно ли у них отваги, чтобы войти. Главная архитектурная достопримечательность Липерс-Форка оказалась самым нелепым и гротескным зданием, которой миссис Джексон только приходилось видеть.

— Представьте себе, каково это: провести лучшие годы жизни, изо дня в день глядя в крошечное окошко на один и тот же пейзаж, — распинался Адам, пока обе гостьи взирали на причудливое сооружение.

Лидия не провела в Липерс-Форке и двух часов, но уже прекрасно понимала, что чувствовал зодчий.

Глава 9

Лидия и ее мать ожидали, что отметить их прибытие соберутся сливки местного общества. Специально по такому случаю Лидия приобрела новое платье. Вместо этого, даже не дав дамам сменить дорожные костюмы, Адам потащил их в «Закусочную Дот», где подавали знаменитое на всю округу мясо с тремя видами овощей. Не успели гостьи сесть, как Адам уже заказал для всех «комплексный обед».

Окна в передней части закусочной выходили на муниципалитет, в задней — на реку, но внутри обсуждались совсем не эти живописные виды, а виды на жизнь. Мужчины, собиравшиеся за чашкой кофе, спорили абсолютно обо всем: от политики и религии до продолжительности жизни светлячка, посаженного в стеклянную банку.

С полочки над кассой зал обозревало чучело форелевого окуня. А всю заднюю стену занимал огромный красно-бело-синий плакат с Дядей Сэмом, в одной руке у которого был развевающийся флаг, а в другой сигарета, — подарок от торговца сигаретными автоматами.

В других обстоятельствах миссис Джексон и носу бы не сунула в подобное заведение. Но ее обычное обеденное время уже час как миновало, и это ее раздражало. Судя по ее виду, ей нечасто доводилось пропускать трапезу.

— И как регулярно вы здесь питаетесь? — осведомилась миссис Джексон, критически оглядывая закусочную.

Адам ел тут два раза в день. Иногда три.

— Время от времени, — ответил он.

— А кто у вас в доме готовит?

— Миссис Микс.

— Но я думала, она домработница.

Вместе с мебелью доктор Монтгомери унаследовал и домработницу старого Лестера.

— Она прекрасно справляется сразу с двумя обязанностями, — сказал он.

По правде говоря, у миссис Микс были странные взгляды на стряпню. Например, под легким завтраком она понимала деревенский окорок и лепешки с жирным соусом из жареного шпика. Прибираться она тоже не слишком любила.

Пока миссис Джексон внимательно изучала свою вилку, а Лидия водила затянутыми в перчатку пальчиками по столу, остальные посетители цедили кофе, жевали пироги и, разумеется, разглядывали незнакомок.

— Как рука? — обратился Адам к мужчине, сидевшему на табурете у стойки.

— Почти зажила, док, — ответил Лерой Стинсон, потрясая перебинтованной конечностью. — От этого вашего снадобья весь гной мигом пропал.

Миссис Джексон все еще пыталась оправиться после слова «гной», и тут возле столика возникла Дот, перечисляя блюда сегодняшнего комплексного обеда.

— Салат из капусты, моркови и лука с майонезом; жареные в масле хлебные палочки; белая фасоль и жареный сом — свеженький, только что из сети, — гордо объявила она и составила на стол тарелки. — Вилли много рыбы наготовил, захотите добавки — только дайте знать.

Лидия и ее мать прибыли в Липерс-Форк специально затем, чтобы еще до свадьбы приступить к ремонту дома. К концу обеда обеим стало до боли ясно, что это не понадобится. Для миссис Джексон решение оказалось непростым, уж очень много времени и средств было вложено в подготовку брачного союза между ее дочерью и доктором Монтгомери.

Состояние Джексонов таяло на глазах. Они вот-вот станут богачами без порток. Прапрадед Лидии прибыл в Америку с единственным узелком пожитков и твердой уверенностью, что он пойдет на что угодно, лишь бы больше никому не прислуживать. Но, как и любые копии, каждое новое поколение Джексон чуточку больше уступало оригиналу в качестве. Единственный талант, который у них еще оставался, — это талант транжирить деньги, не имея ни малейшего понятия, как их заработать. Миссис Джексон поддерживала привычный стиль жизни, постепенно отщипывая по кусочку от имущества покойного супруга и сбывая эти самые кусочки тому, кто предложит наивысшую цену. Она, можно сказать, зажарила свою курицу, несущую золотые яйца, и теперь торговала ею по частям. Лидия играла роль куриной грудки и окорочков.

Лидия Джексон была точеной и сверкающей, как алмаз. Она выросла на всем самом лучшем. Она знала об этом, потому что ей так говорили. При этом ее чувство вкуса было целиком заимствовано у окружающих. В опере она обычно начинала аплодировать последней. Она никогда не высказывала своего мнения по поводу того или иного спектакля, потому что собственное мнение у нее попросту отсутствовало. Она ни за что бы не отличила хорошее вино от микстуры от кашля.