Читать книгу "Анатомия страха - Хосе Антонио Марина"

В одном японском стихотворении, которое я неоднократно цитировал в своих книгах, описывается прощание идущего на битву воина с женой: „Вставай, дорогая супруга! Час настал. Отложи вышивание и принеси мое оружие!“ Далее он успокаивает женщину и дает ей советы по уходу за садом, а потом добавляет: „Теперь же трепещи, теперь беги! Спеши укрыться от моего грозного взгляда, с которым пойду я на врага“. Ну да, врага надо как следует напугать, и маски японских воинов преследовали именно такую цель. На самом деле использование масок всегда связано со страхом, хотя связь эта неоднозначна. Французский философ и социолог Роже Кайуа пишет, что „маска и страх, маска и паника неразделимы, неразрывно между собой связаны. Человек прячет за этим накладным лицом восторг и смятение и, что самое главное, чувство, роднящее всех живущих и любящих жизнь: страх. Таким образом, маска призвана воплощать страх, прикрывать от страха и сеять страх“.

В повседневной практике отношений ярость провоцирует испуг и покорность, которые играют на руку вспыльчивому человеку, закрепляя модель агрессивного поведения. Словесное нападение — один из видов тактики устрашения. Его жертвы иногда прекрасно знают, что дальше оскорблений дело не пойдет и что обидчик, успокоившись, возможно, пожалеет о своей несдержанности. Однако это не мешает врожденным механизмам страха немедленно вступить в действие. Ругань — неприкрытая агрессия и вполне может вызвать ответный протест. Тогда начнется драка, произойдет ссора или размолвка. Но если на сцену выходит страх, то весьма вероятно, что жертва предпочтет подчиненную модель поведения, стараясь избегать ситуаций, чреватых словесной атакой. Власть утверждена.

Обратимся к нашим архивам, к рассказам людей, испытавших нечто подобное на собственном опыте. Один из моих читателей пишет:

Отец возвращался с работы в половине третьего. Когда он задерживался, в доме воцарялась напряженная, тревожная тишина. Мама молчала, но, пытаясь хоть немного успокоиться, то и дело выходила на балкон, чтобы посмотреть, не идет ли отец. Бедняжку охватывала паника: если еда остынет и мужу придется ждать, он раскричится. Впрочем, если обед перестоит на плите, скандала тоже не миновать. Страх передавался всем членам семьи. Нет, отец никогда никого пальцем не тронул. Просто кричал, давая выход беспричинному гневу и проявляя непредсказуемую вспыльчивость. Мы, дети, старались держаться от него на безопасном расстоянии. Одна мама не могла или не осмеливалась себе этого позволить и потому прожила всю жизнь в страхе.

Словесная агрессия — одно из проявлений домашнего насилия.

6. Перекрыть пути к отступлению

Многие животные впадают в панику, если их запереть. Ощущение безвыходности вызывает отчаянные попытки бежать, которые иногда могут стоить им жизни. Как мы уже знаем, надежда — это противоядие от страха. Ужас притупляется, когда жертва понимает, что может спастись бегством, может что-то предпринять и повлиять на ситуацию. Даже тоска безнадежных больных ослабевает, если есть хоть малейшая возможность принять самостоятельное решение, не чувствовать себя просто телом, подключенным к монитору. Когда человек убеждается, что выхода нет, что спасения искать негде и куда ни кинь, везде клин, паника или депрессия не заставляют себя долго ждать.

Паника и депрессия неразделимы. Мы убедимся в этом, когда будем говорить о людях, отличающихся повышенной чувствительностью. Отчаяние — великий союзник страха. Американский психолог и писатель Мартин Селигман получил известность благодаря своим исследованиям такого явления, как „выученная беспомощность“. Когда животное или человек убеждаются, что, какие бы действия ни предпринимались, изменить плачевную ситуацию невозможно, когда становится ясно, что любые попытки могут привести к нежелательным последствиям, они вообще отказываются действовать и занимают пассивную позицию перед лицом неумолимых обстоятельств. Тут уж недалеко и до депрессии. Все, что внушает индивиду чувство затравленности, все, что лишает его уверенности, все, что отнимает у него возможность контролировать ситуацию, вызывает страх. Декарт в трактате „О страстях души“ писал: „Так как главная причина страха есть неожиданность, то лучшее средство для того, чтобы от него избавиться, — предусмотрительность и умение приготовиться ко всяким случайностям, которые могут вызвать страх“[20].

Существует определенный род ситуаций, внушающих человеку глубокое чувство собственного бессилия: например, если любой вариант — действие или отказ от действия — в равной степени может привести к отрицательным последствиям. Такое бывает, когда имеешь дело со вспыльчивыми людьми. Положим, у одного из них возникли сложности на работе. Если мы спросим, что случилось, в ответ запросто можем услышать: „А тебе какое дело?!“ Если же не спросим, то все равно рискуем вызвать гнев: „Тебе что, безразлична моя жизнь?!“ Безвыходность — основная причина подавленности и часто заставляет нас испытывать угрызения совести. Например, если я пойду в церковь, то волей-неволей вынужден буду наступать на кресты, образованные стыками плит на полу. Это плохо. А не пойду — еще хуже. Выхода нет.

Способность контролировать ситуацию и влиять на нее — прекрасное лекарство от страха. Стоит утратить ее, и чувство уязвимости тут же возрастает. Социолог Майкл Сандел выделяет два основных страха, характерные для нашего измученного тревогами общества: „Первое — это опасение, что силы, управляющие нашей жизнью, выйдут из-под контроля, а второе — что все вокруг, начиная с семьи и заканчивая страной в целом, начнет рушиться. И то и другое составляет основной предмет обеспокоенности в современном мире“. Первой темы мы коснулись в данном разделе, о второй пойдет речь несколько позже.

7. Изоляция

Когда хищник преследует добычу, он старается отбить животное от стада или найти одинокую особь. Принадлежность к группе себе подобных обеспечивает надежную защиту. С людьми происходит то же самое, вот почему диктаторы первым делом отменяют право на собрания. Развивая концепцию мужества как результата человеческих отношений, Юдит Джордан отмечает, что храбрость не является чертой, изначально присущей индивиду, но возникает вследствие контактов с окружающими: „Мы, люди, ободряем друг друга“. Но, поскольку страх легко передается, можем и заразить им друг друга. Так оно на самом деле и бывает, однако не совсем по тем причинам, которые приводит Джордан, а по другим, о которых я буду говорить в двух последних главах книги, когда речь пойдет о бесстрашии.

Исследования в области гендерного насилия показывают, что зачастую агрессор, стремясь поработить жертву, старается ее изолировать, не разрешая поддерживать отношения с родными, лишая всякой возможности общаться с окружающими, заставляя отказаться от поддержки общественных структур, способных хоть как-то помочь ей. Все начинается с критики в адрес семьи, потом несчастной запрещают ходить в гости, ее запирают дома, изводят ревностью. Одним словом, обрекают на одиночество. Ложные и потому вредные установки родственных отношений накладывают строжайшее табу на всякие разговоры о „делах семейных“, что также облегчает тактику изоляции. Да жертва и сама предпочитает все скрывать — в случае инцеста или сексуальных домогательств, например. Жертва молчит, потому что стыдится. „Не стирай на людях грязного белья“, — учит пословица, развязывая тем самым руки безжалостному мучителю. Патрисия Вильявисенсио выделяет несколько причин, по которым далеко не каждая женщина решится пожаловаться на жестокое обращение: 1) страх перед неизбежным наказанием; 2) боязнь, что ей не поверят; 3) опасение, что всю ответственность свалят на нее же; 4) стыд и чувство вины; 5) склонность жертвы недооценивать тяжесть ситуации; 6) сомнения в своей способности правильно выбирать спутника жизни. Существуют и другие мотивы: боязнь перемен, пассивность, необходимость содержать детей и некоторые страхи, о которых мы поговорим позже, — страх перед конфликтами, неумение защищать себя, принимать решения и отстаивать свои права.