Читать книгу "Когда уходит Осень - Эми С. Фостер"

Небо уже совсем потемнело. Сквозь низкие облака едва просвечивал месяц, и, когда до дома оставалось идти не более пяти минут, в воздухе закружились первые, еще неуверенные снежинки. Такой снегопад Элли любила больше всего: с неба на землю медленно опускались красивые, сияющие звездочки, словно крохотные кусочки сахарной ваты. Несмотря на снег, ночь была ясная, дул легкий ветерок и было совсем не сыро. Лучшего вечера для праздника зажигания огней в честь зимнего солнцестояния не придумать, и Элли хотела получить от него как можно больше радости.

Она свернула на знакомую улочку Уикер-роуд. На крыльце ее дома горела всего одна лампочка, но дом казался уютным и привлекательным. Ветки одинокого дуба, занимающего почти всю лужайку перед домом, успели покрыться тонким слоем снега. Она взбежала по трем ступенькам крылечка и открыла дверь.

Внутри все было простенько и скромно, но именно это как раз и устраивало Элли. Вообще жилище ее немного напоминало старинный английский загородный дом. Правда, совсем крошечный, как игрушка. И ей это очень нравилось. Будь он хоть немного больше, в комнатах появилось бы эхо, лишний раз напоминая Элли о том, как она одинока. На стенах висели картины и разные художественные изделия, на огромной кровати лежала куча подушек, которые она сама сшила из старых лоскутков. В доме было два камина, полы выложены дубовым паркетом, а стены обшиты панелями. В задних комнатах окна были во всю стену и открывались так, что границы между ними и садом будто и не существовало. Стены кабинета Элли были закрыты книжными полками, за исключением небольшой ниши, перед которой она поместила старый секретер. У нее был даже маленький, нависающий над садом балкончик — чудесное место для чтения.

Она включила свет в ванной комнате, зажгла свечи, затем щелкнула выключателем и стала набирать ванну, стоящую на ножках какого-то сказочного зверя. Потом направилась в спальню, сбросила пальто и шарф на стул и зашла в гардеробную. Одежда Элли была представлена в двух вариантах: темная и еще темнее (летние наряды аналогично: светлые и еще светлее). Элли выбрала костюм с блузкой, что надевала в прошлом году. Потом вспомнила про темно-фиолетовую рубашку, которую купила на распродаже пару месяцев назад. Внезапно оживившись, она достала ее и разложила на кровати. Потом вынула из бумажного пакета Джасти туфельки и поставила их рядом. У нее перехватило дыхание.

Элли глазам не поверила: неужели это ее туфли? Она посмотрела на штамп производителя: да, это так. Но теперь там, где прежде все перекосилось, обвисло и износилось, кожа была упругой, эластичной, без малейшего изъяна. Носки туфелек Джасти обрезал, чтоб чуть виднелись кончики пальцев. Оторвал крепкие и довольно толстые каблуки и заменил их на тоненькие шпильки. Похоже, он знал, какой высоты им следует быть, чтобы смотрелось модно и красиво и вместе с тем, чтоб Элли могла ходить в туфельках легко и грациозно, не рискуя свернуть себе шею. Сверху, как раз над пальчиками, он наклеил полоски из черной замши с искусно вырезанными цветками и металлическим бутончиком — это выглядело современно и очень женственно.

Словом, туфельки были великолепны. Высочайшего класса работа, настоящее произведение искусства — кто бы мог подумать, что когда-то Элли купила их в деревенской обувной лавке. На вечеринку она отправится в сапожках, а туфельки возьмет с собой. Уж очень они хороши, чтоб носить их в зимнюю слякоть.

Приняв ванну, Элли быстренько оделась и высушила волосы. Косметики у нее было не много, но она воспользовалась ею. Надела еще бабушкины, эпохи короля Эдуарда, сережки — и собственное отражение в зеркале в целом ей понравилось. Элли набросила пальто, снова убрала в бумажный пакет удивительные туфельки Джасти, положила их в сумку и спустилась вниз. Открыла дверь, похлопала по карманам, не забыла ли чего — кажется, все в порядке, — и направилась к машине.

Бриджидс-вэй была полна народу. Шел снег, и красивые белые хлопья весело порхали в воздухе. На тротуарах были выставлены складные стулья и столики, уставленные графинами с сидром и огромными кофейниками. Элли повезло: позади здания редакции нашлось местечко, где припарковать машину. Захлопнув дверцу, она пошла по пересекающему улицу узенькому проулку. До слуха доносились голоса, тихие и манящие, — кажется, распевали какую-то песенку о зиме. Праздничный дух солнцестояния словно сгустился в воздухе и стал осязаем. Это и есть счастье, думала Элли. Все чувства слились в одно, все вокруг: и столпотворение людей, и дома, и деревья — она ощущала в их нераздельном единстве.

Дверь в редакцию была приоткрыта. Элли скинула сапожки, убрала их в пакет и поставила на полку над радиатором. Достала из сумки и надела преображенные искусными руками Джасти туфельки. Они сидели идеально.

«Наверное, он что-то там подложил», — подумала Элли.

Она сразу стала выше ростом, ее охватило чувство собранности и уверенности в себе. Бодрым шагом Элли подошла к лестнице и стала подниматься наверх.

Оказалось, что она чуть-чуть припозднилась. Вечеринка была уже в полном разгаре. Звучала красивая музыка. Макс крутил знаменитые хиты семидесятых, а фуршетный стол пустел так быстро, что не успевали выставлять новые угощения. Элли не была голодна, но вот пить ей хотелось очень. Направляясь к бару, она обратила внимание, что команда добровольцев, вызвавшихся украсить помещение, постаралась на славу. С потолка свисали десятки вырезанных вручную бумажных снежинок, поблескивавших разноцветными искорками, в которых отражался свет горевших на каждом столе ламп. Она налила себе в серебристый бумажный стаканчик теплого сидра.

Народу набралось много, не менее пятидесяти человек, а то и все шестьдесят. Неплохая тусовка. Почти всех она знала: сотрудники, коллеги, их родственники. Краем глаза она заметила Такера, который разговаривал с каким-то незнакомцем, наверное парнем одной из сотрудниц. Вдруг Такер повернул голову в ее сторону и заметил, что она тоже на него смотрит.

«Ну, хватит, — подумала Элли, — сегодня я не стану переживать, что я круглая дура. Сегодня у нас праздник. И пусть с приходом зимы для меня начнется все по-новому. Что такого, что я на кого-то гляжу?»

Пока длился этот внутренний монолог, Такер извинился перед собеседником и направился прямо к ней. Когда она снова подняла голову, он уже стоял почти вплотную.

— Похоже, ты, Элли, пришла последней. Уж не хотелось ли тебе, чтоб тебя встречали с оркестром? — ласково спросил Такер, как только в динамиках Макса немного стихла музыка.

Элли открыла рот, собираясь ответить, как вдруг из него вылетели слова, поразившие даже ее саму.

— Да-да! Вот и я! Я знала, что все меня ждут, вот я и пришла, будем веселиться, друзья!

Все вдруг замолчали и повернули головы в ее сторону. Элли испуганно прижала ладонь к губам: до нее дошло, что эти слова она не проговорила, а пропела, причем во все горло, во всю силу своих легких. Брови Такера поползли вверх, на лице нарисовалась улыбка.

— Когда ты успела так перебрать, Эл? — спросил он.

— Боже мой! — снова протянула она голосом трагической оперной певицы, словно играла в дешевой и совершенно бездарной постановке Вагнера. Так ей, по крайней мере, показалось.