Читать книгу "Притчи@ру. 15 минут любви - Елена Цымбурская"

Ближе к полудню, как и во все другие дни, я пошла молиться с некоторыми детьми-сиротами из местного подобия интерната. Я рассказала, что сегодня мы будем молиться о новорожденном ребеночке. Рассказала о проблеме поддержания тепла, вспомнила о грелке и сказала, что малыш может умереть, если переохладится. Рассказала о маленькой девочке, которая все плакала по своей умершей маме.

Во время молитвы одна из девочек молилась громко, во весь голос:

— Пожалуйста, Бог, пошли нам грелку! Но нам не нужно завтра, завтра она нам не пригодится, Господи, потому что ребеночек умрет. Так что, пожалуйста, пришли нам ее сегодня к вечеру.

У меня сдавило горло, а девочка подумала и продолжила:

— И еще можешь прислать одну куклу для сестры ребенка, чтобы она знала, что ты ее любишь?

Я закончила молитву, думая о том, что Бог, конечно, всемогущ, но не беспредельно. Или все-таки?.. Может быть, сегодня придет посылка из моей страны?..

Я жила в Африке четвертый год и до сих пор ни единого разу не получала посылки. И еще, даже если бы мне кто-то и прислал посылку, никому не пришло бы в голову положить туда грелку, ведь я жила на экваторе, и все думали, что я погибаю от жары.

Во второй половине дня, когда я проводила занятия с медсестрами, мне сказали, что какая-то машина ждет меня весь день у дверей моей резиденции. Когда я пришла домой, машины уже не было, но на веранде красовалась большая коробка — килограмм на десять. Я почувствовала, как слезы закипают в моих глазах, и послала за детдомовскими детьми. Вместе мы набросились на веревки, осторожно распутывая каждый узел. Аккуратно свернули оберточную бумагу. Волнение нарастало. Дети впились взглядами в большую картонную коробку.

Сверху лежали зеленые носки. Детские глаза блестели. Потом шли медикаменты для больных лепрой, перевязочные материалы… Детям начинало становиться скучно. Затем шла коробка с разными видами изюма для воскресного хлеба. Я поглубже засунула руку и подумала, что нащупала… Да! Я вытащила грелку, новенькую грелку! И заплакала. Я не просила Бога, чтобы Он прислал мне ее, потому, что не верила, что Он сможет это сделать. Попросила маленькая негритянская девочка-сирота. Она была впереди всех и сказала:

— Если Бог нам прислал грелку, должен был прислать и куклу.

Она приблизилась к коробке, засунула туда руку, пошарила ею по дну, и вытащила маленькую нарядно одетую куклу. Глаза девочки сияли. Она никогда не сомневалась. Она повернулась ко мне и спросила:

— Я могу пойти вместе с вами, отдать эту куклу сестричке ребенка, чтобы она знала, что Бог ее действительно любит?

Посылка шла в Африку пять месяцев. Организованная моими бывшими учениками воскресной школы, чей лидер на всякий случай положил туда грелку, несмотря на то что посылка шла на экватор. А одна из девочек положила куколку в подарок незнакомой африканской девочке. Все это было за пять месяцев до того, как девятилетняя девочка в своей молитве попросила и поверила, что это придет «сегодня вечером».

Водитель Эйнштейна

Прошло немного времени после публикации Эйнштейном своей теории относительности. Ученый приобретал известность во всей Европе, его стали приглашать читать лекции во многие университеты. Учреждение, в котором он работал, выделило ему в распоряжение автомобиль с водителем, чтобы он мог передвигаться от университета к университету. Везде, где бы ни побывал ученый, его встречали с энтузиазмом, а провожали бурными аплодисментами; но в связи с тем что тема была новой и трудной, вопросов ему нигде не задавали.

Так колесили Эйнштейн и его водитель по университетам. Водитель всегда сидел в первом ряду и внимательно слушал все лекции профессора. Через несколько месяцев водитель обратился к Эйнштейну: «Профессор, я предлагаю вам сделку. Я не понимаю ни одного слова из того, что вы говорите на своих конференциях, но у меня великолепная память, и я слово в слово могу повторить все ваши выступления, включая формулы. К тому же, я думаю, вы устали повторять одно и то же по стольку раз, когда вас никто ни о чем не спрашивает. С другой стороны, мне, бедному водителю, никто и никогда не аплодировал. Я предлагаю поменяться местами. Я буду выступать на конференциях, вопросов мне задавать никто не будет. А вы будете отдыхать и сможете подумать о других проблемах».

Эйнштейн немного подумал, потом проверил, как водитель читает лекцию, убедился, что он ее произносит без единой ошибки, и согласился с предложением.

Водитель подождал, пока у него отросли волосы, чтобы быть похожим на Эйнштейна, а ученый надел темно-синий костюм и фуражку шофера, и они начали эксперимент.

Водитель прекрасно вел конференции, завершавшиеся бурными аплодисментами, а Эйнштейн сидел в первом ряду, курил трубку и отдыхал. Все шло гладко, без вопросов, пока они не приехали в один из университетов в Баварии. Когда водитель закончил выступление и присутствующие уже начали аплодировать, из глубины зала послышался голос:

— Господин Эйнштейн! Я не понял всего, о чем вы говорили, и хотел, чтобы вы мне объяснили в деталях значение таблицы № 3.

Шофер замялся на секунду, но тут же нашелся с ответом:

— Мой дорогой профессор, меня удивляет, что вы задаете такой вопрос. То, что вы хотите узнать, на самом деле, знает любой. Это вам объяснит даже мой шофер. Кстати, он присутствует здесь. Пожалуйста, любезный, объясните!

Пятнадцать минут любви

Это случилось во время каникул. Мы на месяц поехали волонтерами в Кению. Когда все приехали в столицу Найроби и посмотрели по сторонам, мы спросили себя: кому мы, университетские девушки и юноши, можем помочь в невыносимо жаркой, пыльной и грязной Африке? Может быть, мы будем подносить кирпичи? Но никто из нас не был строителем. Может быть, красить школы? Но никто из нас не разбирался в покраске. Мы только хотели помогать, но почти ничего не умели. Тем не менее мы получили гораздо больше, чем постарались отдать: нам повезло войти в контакт с «третьим миром» через приют бездомных детей в Найроби.

Мы все вошли в низкий дом, просто какой-то сарай без мебели с плохим освещением. В глаза ударил резкий контраст между развешанными гамаками, полными больных темнокожих детей, и белыми одеждами монашек, которые излучали радость. Я застыла на месте посреди комнаты. Я никогда не видела ничего подобного. Мои университетские товарищи рассредоточились по приюту, следуя за отдельными монашками, которые нуждались в помощи. Одна монахиня спросила меня:

— Ты приехала смотреть или хочешь помогать?

Этот прямой вопрос застал меня врасплох, и я, пребывая еще в состоянии стопора, протянула:

— Помогать…

— Видишь этого ребенка, там, в глубине, который плачет?

Ребенок действительно плакал, безутешно, негромко, обессиленно.

— Да, вижу…

— Хорошо, возьми его бережно и принеси сюда. Мы его вчера окрестили.

Я взяла малыша на руки и почувствовала, что он горит, у него была высокая температура. Ребенку было около двух лет.