Читать книгу "Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа - Уильям Майкл Гир"

Заратан обиженно кивнул.

Кир пошел дальше, к дверям библиотеки. Когда он распахнул их, железные петли пронзительно скрипнули. Они вошли внутрь, и их окружил запах тления, пыли и заплесневелых книг. По стенам, словно янтарные крылья, взлетающие к потолку, плясали отблески зажженной свечи.

Заратан стоял молча, как ему и было велено с самого начала, ожидая, когда брат Варнава сам заговорит с ними. Пожилой, ему было не меньше пятидесяти, мужчина сидел на длинной скамье, склонившись над столом, на котором лежали обрывки папируса. Они напоминали золотистые высохшие листья, покрытые надписями, сделанными черными чернилами. Очень старые. Судя по всему, он раскладывал их в определенном порядке.

Искоса глянув на них, Варнава тяжело вздохнул и что-то пробормотал себе под нос. Казалось, у него возникли трудности с переводом древнего текста. Когда он наклонил голову, его седые волосы и борода блеснули в свете свечи. У него было странное лицо, все черты которого были словно слегка гипертрофированы. Слишком широкий для узкого, вытянутого лица рот, длинный крючковатый нос и карие глаза в глубоко запавших глазницах. По правде сказать, он скорее напоминал недавно умершего, чем живого человека. На нем, как и на всех монахах, было длинное белое одеяние, перетянутое кожаным поясом, к которому был привязан молитвенный шнурок.

Заратан вздохнул, разглядывая полки, заполненные древними книгами на пергаменте и свитками папирусов. Большинство из них, как он знал, были признаны еретическими. Однажды он застал брата Варнаву за работой с запрещенным текстом Евангелия от Марьям.

Они почувствовали еле заметный запах чернил. Видимо, перед тем, как они вошли в библиотеку, Варнава что-то писал. Справа от него на подставке стоял калам — заточенный под перо кусок тростника. Красные чернила, изготовленные из окиси железа и камеди, напоминали засохшую кровь. Рядом лежали и прочие письменные принадлежности: перочинный нож, чтобы чинить калам, оселок, чтобы точить перочинный нож, кусок пемзы для чистки папирусов, губка для стирания помарок, циркуль, чтобы отмерять равные расстояния между строками, линейка и тонкий свинцовый диск, чтобы расчерчивать строки.

Заратан почесал под мышкой. От льняного одеяния все зудело. Иногда ночью он снимал его через голову и видел, что живот и руки покрылись красными полосами. Но он понимал, что это лишь часть цены, которую надо заплатить за божественную любовь воскресшего Господа.

Брат Варнава взял со стола один из папирусов, лежавший поодаль, воскликнул: «А!» — будто только что сделал великое открытие, и заново переложил папирусы в другом порядке. Несколько секунд он, казалось, не дышал.

— Похоронен позорно, — прошептал он в изумлении.

Похоже, он вообще забыл, как дышать.

— Мне нужно больше… подробностей… — наконец прошептал он.

Заратан непонимающе посмотрел на Кира. Тот тихо прокашлялся.

Варнава резко повернулся к ним, в изумлении оглядев вошедших, будто они подкрались к нему с секирами в руках.

— Простите меня, братья, — еле слышно сказал он. — Я не заметил, что вы пришли. Заратан, надеюсь, с тобой не приключилась еще какая-нибудь неприятность?

Заратан покраснел, переминаясь с ноги на ногу. Кир глянул на него, давая ему возможность признаться.

— Я разбил еще один горшок, брат, — угрюмо проговорил Заратан.

— Понимаю, — ответил Варнава. — А у тебя что за проступок, Кир?

— Я солгал, чтобы уберечь Заратана от гнева брата Ионы. Сказал, что я разбил горшок.

— Значит, твоя вина больше, ты это понимаешь? Даже несмотря на добрые намерения.

— Да, брат, — ответил Кир, послушно кивая.

Варнава встал из-за стола, и куски папируса едва не разлетелись в стороны. Его глаза расширились от ужаса, и он аккуратно сел обратно на скамью.

— Полагаю, от меня ждут, что я назначу вам какое-нибудь наказание, — сказал он, положив ладони на колени, будто в раздумье. — Я налагаю на вас епитимью. Поститься три дня и помогать мне переводить последние из текстов, попавшие в нашу библиотеку, — наконец сказал Варнава. — Кир, думаю, ты неплохо знаешь арамейский?

— Да, брат, — ответил Кир, кивая.

— Хорошо. Идите оба в библиотечную крипту, находящуюся под молельней. Там на столе разложены папирусы. Переведите их текст на греческий.

В крипте хранились самые ценные документы. Заратан там еще ни разу не был. Как и большинство монахов обители.

— На греческий, брат? — переспросил Кир. — Не на коптский?

Хотя они часто говорили на греческом, языке Евангелий, коптский язык был общим для христиан Египта. Зачем же Варнава хочет переводить документы на греческий?

— Да, греческий. Я хочу, чтобы эти книги могло прочитать большее число людей. Считаю, что Евангелие от Петра является важным…

— Евангелие от Петра! — воскликнул Заратан. — Разве эта книга не является запрещенной?

Варнава, похоже, не обратил никакого внимания на его возражение.

— Для самых первых христиан такие книги, как Евангелия от Петра, Филиппа и Марьям, были священными, Заратан. Нужно прочесть их, чтобы понять почему.

— Но они были…

Варнава поднял руку, призывая его к молчанию.

— Не делай из Царства Божьего в твоем сердце пустыню, Заратан. Читай слово Господа нашего, где бы ты ни нашел его… и будь благодарен Ему за это.[14]

Заратан застонал, как от боли.

— Да, брат, — ответил Варнаве Кир.

Варнава махнул рукой, отпуская их, и вернулся к работе с кусками папирусов.

— Ключ от крипты над алтарем Магдалины, — сказал он. — Не забудьте положить на место.

— Не забудем, брат, — отозвался Кир, разворачиваясь и толкая массивную дверь.

— Меня заставляют читать ересь! — жалобно захныкал Заратан, пока они шли по коридору. — Император повелел казнить за это!

— К счастью, император Константин далеко отсюда, — сухо ответил Кир. — Надеюсь, ты последуешь совету брата Варнавы и прочтешь все это, пока такая возможность еще есть.

— Да, если меня не казнят раньше. Я не понимаю, как ты можешь так спокойно говорить об этом, когда…

— Брат, — перебил его Кир, остановившись посреди огромного пустынного коридора и пристально глядя на Заратана. — Ты, помнится, спрашивал меня, почему я взял на себя вину за разбитый горшок.

— Да. И почему?

— Когда я жил в Риме, меня учили не проживать ни одного дня без какого-нибудь милосердного деяния, — ответил Кир, серьезно глядя на него. — Сегодня ты помог мне вспомнить об этом. Теперь твоя очередь. Будь милосерден, помолчи.

Кир вновь пошел по коридору быстрым размеренным шагом. Чтобы не отстать, Заратану пришлось почти что бежать.