Читать книгу "Каприз красавицы - Люси Дейн"

Строго говоря, отчасти Рита права: Кристин действительно относилась к мужчинам сдержанно. И с известной долей скепсиса. Бывало, кто-нибудь из них начинал ухаживать за ней, но всякий раз она задавалась вопросом: а зачем мне это нужно? И неизменно приходила к выводу, что предполагаемый союз ничего ей не принесет. В итоге получалось следующее: чем серьезнее были намерения ухажера, тем скорее Кристин порывала с ним.

И все потому, что собственное дело обеспечивало ей независимость.

Бизнес перешел к Кристин от деда Джозефа Бэрроу — или просто Джо, — почитаемого всем женским населением Сансет-Сити дамского закройщика. В шестьдесят пять лет он отошел от дел и переехал в оставшийся после покойной жены домик южнее Сан-Диего, почти на границе с Мексикой.

— Нужно убираться отсюда, — ворчливо приговаривал дед, собирая пожитки перед отъездом. — Иначе мне покоя не дадут. То одной сшей платье, то другой юбку, то третьей шелковую пижаму... Нет, с меня довольно! Да и глаза уже не те, что в молодости.

Так Кристин осталась одна в небольшом доме, который находился недалеко от центра Сансет-Сити. Тогда ей был двадцать один год и на ее руках осталось ранее принадлежавшее деду ателье мод, которое она через пару лет переделала в салон.

А с недавних пор вокруг нее участились разговоры о расширении бизнеса. В частности, наведывавшийся из Сан-Франциско Хью Сайлас так или иначе затрагивал эту тему во время каждого своего визита, так что она поневоле загорелась подобной идеей. Да и сегодня, будто нарочно, другой обитатель Сан-Франциско, Макс Хоган, тоже начал убеждать ее перевести дело в большой город.

Можно подумать, в Сан-Франциско только и говорят о том, когда же наконец туда переедет из Сансет-Сити салон мод Кристин Бэрроу! Она тихонько рассмеялась, отпирая ключом дверь своего дома. Нет, если это и произойдет, я оставлю здесь филиал своего заведения. Кто же станет шить платья местным модницам? А наряды к свадьбам, юбилеям и иным торжествам? И потом, мои давние клиенты просто обидятся на меня, если я брошу их на произвол судьбы, сменив Сансет-Сити на Сан-Франциско.

Неожиданно Кристин будто наяву увидела фешенебельный салон мод с элегантным интерьером, огромными сверкающими витринами, манекенами, настолько искусно выполненными, что их легко спутать с живыми людьми, а также удобное, многофункциональное помещение швейного цеха. И все это находится на одной из центральных улиц Сан-Франциско. А вдруг Хью в самом деле поможет мне найти помещение с невысокой арендной платой? На миг зажмурившись, Кристин улыбнулась.

Она не слишком-то верила в подобного рода обещания, но ведь иной раз так хочется помечтать! Да и Рита тоже часто заговаривала о переезде на новое место. И как будто даже всерьез ожидала от Хью конкретных действий в этом направлении, что, по мнению Кристин, было чистым безрассудством.

Хью, несмотря на всю свою веселость и обходительность, казался ей человеком необязательным. Что-то в нем присутствовало такое, чего Кристин не могла объяснить, но угадывала инстинктивно. И это нечто не позволяло ей относиться к обещаниям Хью всерьез.

А вот Макс Хоган показался Кристин человеком совершенно иного плана. Причем и в этом случае она не знала почему. Просто интуиция подсказывала ей это.

Впрочем, в глубине души Кристин понимала, в чем тут дело: Макс Хоган представлялся ей необыкновенным человеком. Она готова была поклясться, что прежде не встречала подобных мужчин. В нем ощущалась какая-то тонкость, врожденная деликатность, отражавшаяся не только во внешности, но даже в манере двигаться, жестах, интонациях голоса.

Одно осознание того, что на свете есть такой человек, делало Кристин счастливой. Сама того не осознавая, она весь вечер улыбалась — и когда клала в холодильник приобретенные в лавке Грега Сквотчера продукты, и когда споласкивалась под душем, и когда готовила ужин.

Настроение у нее было настолько приподнятым, что она даже плеснула себе в бокал вина к ужину из початой бутылки, оставшейся с Рождества, А когда включила телевизор, ее ждал приятный сюрприз: передавали фрагменты большого сборного концерта, в котором принимало участие несколько симфонических оркестров из разных уголков мира, а также известные оперные певцы.

Словом, ужинала Кристин с таким ощущением, будто сегодня праздник. Правда, в какой-то момент — а именно когда зазвучала ее любимая ария из оперы Доницетти «Любовный напиток» — она забыла о еде.

Бывали моменты, когда эта ария вызывала слезы на глазах Кристин, однако сейчас она подействовала противоположным образом: на ее губах вновь возникла едва заметная, с оттенком грусти, улыбка, которая своей загадочностью с успехом могла бы соперничать со знаменитой улыбкой Джоконды.

Наконец ария кончилась, и, прерывисто вздохнув от переполнявших ее душу эмоций, Кристин вновь взялась за нож и вилку.

Тем временем зазвучала другая музыка, но после Доницетти ее трудно было оценить по достоинству. Кроме того, вокал здесь отсутствовал. Впрочем, первая скрипка с лихвой его заменяла. Заинтересовавшись тем, кто так виртуозно играет, Кристин вновь взглянула на экран. Однако вместо скрипача там показывали дирижера.

Не увидев желаемого, она опустила было взгляд на стоящую перед ней тарелку, но вдруг в ее мозгу возникла какая-то неясная ассоциация. На секунду замерев, Кристин попыталась разобраться, в чем тут дело, потом медленно подняла голову.

На телевизионном экране, почти во всю его ширину, было изображение лица того самого человека, который заказал сегодня в ее салоне летний костюм и о котором она думала всю вторую половину дня. Макс Хоган!

Дирижер камерного симфонического оркестра. Вот почему он показался мне таким утонченным, медленно проплыло в голове Кристин. Теперь все понятно. Конечно, если человек профессионально занимается музыкой, он поневоле будет производить подобное впечатление.

Забыв о еде, она вглядывалась в экран телевизора, ловя каждый жест Макса Хогана и словно впитывая вдохновенное выражение его лица. От ее внимания не укрылся тот факт, что он и первая скрипка — оказавшаяся миловидной стройной женщиной с буйной копной светлых волос, которые красиво разлетались при резких движениях, — будто составляют единое целое.

Заметив это, Кристин помрачнела. Творческий союз вещь серьезная. Он гораздо более прочен, чем обыкновенная интимная связь, которая тоже наверняка имеет место между Максом Хоганом и этой изящной женщиной.

Дирижер и скрипачка, вертелось в голове Кристин все время, пока играл камерный оркестр. Дирижер и скрипачка... Это совсем не то, что дирижер и закройщица.

В конце концов на ее глазах все-таки выступили слезы, только вызваны они были отнюдь не музыкой. Сквозь дрожащую влагу Кристин прочла появившуюся внизу экрана информационную строку, которая содержала два названия — исполняемого произведения и находящегося на сцене коллектива. Камерный симфонический оркестр назывался «Фриско виртуозо».

Все логично, подумала Кристин. Ведь сам Макс Хоган из Сан-Франциско, или просто Фриско, как некоторые говорят. Отсюда и наименование оркестра.