Читать книгу "Евангелие от Крэга - Ольга Ларионова"

Лронг размашистым шагом подошел к солнечному жрецу и молча протянул руку – это был царственный жест, и мона Сэниа подивилась, как немного времени нужно, чтобы вот такие повелительные движения стали естественными. Замелькало красное – оказывается, балахон был многослойным, как кочешок капусты; наконец появилось искомое: плетеная клетка-корзинка. Так же, не проронив ни слова, Лронг взмахом руки отослал гонца прочь, и принцесса вдруг подумала, что на его месте она постаралась бы ограничить контакты этого красноризца – где-то неподалеку, говорят, имеются вполне комфортабельные подземные отели с номерами на одного, правда, лишенные естественного освещения и туалетов.

Лронг подошел, прижимая корзиночку к груди – в его громадных лапах она была почти не видна.

– Прости меня, госпожа моя, но я полон смутных предощущений – мне чудится, что весть, принесенная княжеской молвью, касается тебя, а не меня. Открывать ли?..

– Если это действительно касается меня – открывай, добрый Лронг. Ты ведь рядом.

Он покачал головой, польщенный, но не успокоенный ее словами. Неуклюжие на вид пальцы нажали какой-то неприметный замочек, и крышка корзинки поднялась, позванивая бубенчиком, прикрепленным к ней изнутри. Цыплячьего цвета птичка с розовым воротничком, который она тут же кокетливо нахохлила, вскочила на краешек корзины и, наклонив головку, подождала, пока утихнет серебряный перезвон. Затем она прощебетала, почти не отделяя одно слово от другого:

– Один амулет – беда одна, два амулета – две тысячи бед; на Тихри задача тебе задана, но в мире каком ты найдешь ответ?

Мона Сэниа подняла изумленные глаза на Лронга:

– Ты что-нибудь понял, благородный рыцарь?

– Пока только то, что эта весть предназначена не для моих ушей. Она обращена к тому, кто способен смотреть на Тихри как на один из многих других миров.

Да, девочка выбрала мудрого правителя, но повторять это в очередной раз было бы банальностью, и потому мона Сэниа только сказала:

– Значит, к кому-то из нас… Но для моей дружины загадка только одна: где… Светлячок? – она нарочно назвала Таиру именно этим милым прозвищем, данным ей на Тихри, чтобы подчеркнуть, насколько равновелика была эта утрата как для нее, так и для Лронга. – Хотя нет, вот и другая: кто послал эту весть?

– Не знаю, – медленно проговорил повелитель этой земли, – и, что хуже того, у меня нет способа это проверить. Ни одно пернатое создание не летит так быстро, как княжий посланец, но они не приучены следить друг за другом. Если бы ты взяла с собой одну из твоих диковинных птиц…

– Еще не поздно… – начала мона Сэниа, но договорить она не успела: красногрудая вестница чирикнула: «один-амулет-один-амулет!» – и, взвившись над головами растерянных слушателей, исчезла в зеленой кроне орехового дерева, раскидистого, как баобаб.

– Может быть, сибилло? – предположил Лронг. – Он умеет так же ладно сопрягать слова в соразмерные строки.

– А где он сейчас?

– В Куличике, где же еще. Нежит старые кости.

Принцесса нервно хрустнула пальцами. Нет, от сибиллы непрошенной помощи не дождешься. Он бы сперва поторговался и лишь потом соблаговолил изречь подобное предсказание. Какой-то другой мир… А не проделка ли это порфироносных, пытающихся избавиться от непрошенных гостей, каждый раз оказывающихся в опасной для них близости к княжескому трону?

Нет, не похоже – никто из солнечных жрецов не знает об амулете, дарующем невидимость. Он – из мира Шоео, и если не с его планеты, то во всяком случае с того созвездия, где побывал предыдущий экипаж джасперянского корабля. Тем более они и понятия не должны были иметь о каком-то втором магическом талисмане, который обещал две тысячи несчастий.

Она поглядела на Лронга и увидела, что тот, в свою очередь, вопросительно смотрит на нее.

– Нет, – покачала она головой, – по-видимому, вдвоем нам ни одной тайны не открыть. Подождем возвращения наших кораблей.

Она проговорила это с подчеркнутым спокойствием, но в ее голосе отчетливо читалось: «возвращения ни с чем». Печальное предчувствие коснулось ее, и в нем не было ничего магического: это была лишь естественная чуткость любящей женщины.

Где-то вдали прозвучал дисгармоничный всхрип сигнального рога: видимо, подходила смена стражи.

– Я отвлекаю тебя от дел правления, – встрепенулась принцесса. – Боюсь, что мое ожидание затянется. Ты можешь…

Он поднял руку, останавливая ее на полуслове:

– Нет у меня дел важнее, чем находиться ежеминутно в твоем распоряжении. Не надобно ли тебе еды или питья?

– Спасибо, добрый Лронг. Так о чем мы говорили перед тем, как нам доставили молвь-стрелу? О Чернавке? Если опасность для нее так велика, хочешь, я возьму ее с собой на Джаспер? Преданная нянька мне не помешает…

Травяной рыцарь не успел ответить – сильный порыв ветра смел в сторону все сплетенные им перевязки, и под орешниковыми ветвями вырос еще один нездешний корабль.

– Слава древним богам! – невольно вырвалось у моны Сэниа. – Юрг… Юрг?

Но она уже видела, что это не он. Сорк выпрыгнул из незакрытого люка и теперь озирался, явно отыскивая глазами командора.

«Беда! – застучало у нее в висках. – Беда! А я не с ним…»

– Где?..

– Не знаю. Корабли действовали раздельно, – четко доложил Сорк; мы находились в степи, когда получили приказ вернуться сюда.

– Чей приказ?

– Приказ командора. Но его передал Флейж.

– Понятно, – голос совершенно спокоен, как всегда перед решительными действиями. Один миг на то, чтобы прикрыть глаза и представить себе теплый полумрак командорского кораблика.

– Юрг! – позвала она. – Юрг, ты слышишь меня?

Тишина. Либо там, в неведомом Аду, произошло что-то непоправимое, либо кораблик попросту пуст.

– Сорк! Быстро сюда! Ты видел, где они, ты перенесешь нас…

– Ты хочешь взять принца в ледяную ночь?

«О, древние боги, как же теперь им жить, как научиться не расставаться ни на миг, не подвергая опасности малыша? С собой его брать недопустимо, по невозможно и оставить, даже на такого человека, как Лронг. Значит, снова ждать?»

Из люка неуклюже выбрался Харр; очутившись там, где, по его твердому убеждению, могли обитать только мертвые, он начисто забыл обо всем на свете, кроме героических усилий, с которыми он преодолевал собственный ужас – и небезуспешно. Но теперь, очутившись снова под солнечными лучами, пробивающимися сквозь еще не тронутую осенней ржавчиной листву, он сразу же почувствовал себя крайне неловко в чужом облегающем костюме, словно его выставили напоказ в шутовском наряде или, того хуже, в бабьей юбке.

Видя, как он мнется, Сорк подошел и снял с него шлем.

– Собственно говоря, наш помощник свое дело сделал, – резюмировал дружинник. – С ним следует расплатиться и отпустить.