Читать книгу "Ты - лучший - Сандра Мэй"

– Ричард Карлайл был богат?

– С точки зрения моей деревни – баснословно. У него были неплохие сбережения, ведь он почти ничего не тратил на себя, только на лошадей да на снаряжение, но основной капитал достался Джону от Аркона. Впрочем, Джон и сам довольно успешен. Он консультирует в качестве юриста, а кроме этого имеет собственный бизнес в Нью-Йорке. Только не спрашивайте меня, чем он занимается. Банкир – видимо, это правильнее всего назвать так.

Морин кивнула. Она тоже не слишком хорошо представляла, чем конкретно занимаются банкиры. Да и юристы.

– Каседас, простите, если я не слишком тактична… но вы не выглядите счастливой, так ведь?

Каседас улыбнулась, и смуглое лицо стало почти прекрасным.

– Почему у меня такое чувство, что я знаю вас целую вечность, Морин? Мне легко с вами. Мне впервые за много лет хочется говорить о себе. А что до счастья… Знаете, в юности нам кажется, что любовь способна изменить того, на кого она направлена. Многие несчастны в браке, но, чтобы это понять, надо пробыть в этом самом браке достаточно долго.

Морин задумчиво кивнула и ободряюще улыбнулась Каседас.

– Я рада, что вы мне доверяете. Это все ирландская кровь. Знаете, чем ирландцев наградили феи?

– Чем же?

– Умением не только слушать, но и слышать. Поэтому среди нас так много колдунов. Хотите, наколдую вам хорошее настроение?

Каседас улыбнулась в ответ, но в глазах ее сквозила печаль.

– Иногда я думала, что если убрать портрет Марисабель… матери Джона, то все изменилось бы. Но Ричард любил ее до конца. Ее одну. Наверное, сейчас они вместе на небесах, а мне… мне и потом не найдется места рядом с ним.

Морин неопределенно повела рукой в воздухе.

– Может, и так, а может, и нет. Вы же очень молоды, Каседас. Надо идти вперед. Совсем необязательно хоронить прошлое, и уж совсем неправильно хоронить в прошлом себя. Вы можете выйти замуж. На этот раз удачно. Жизнь – штука стремительная.

– О нет. Это не для меня. Вы – другое дело. Вы очень молоды, но главное – вы полны жизни. А я уже смирилась с ролью вечной вдовы.

– Но вы ведь красивы!

– И что с того? Кого можно встретить на берегах Великой Реки? В сельве?

Морин мечтательно зажмурилась.

– Кого угодно. И уж наверняка не прыщавого хлыща наподобие тех, что тусуются на ночных дискотеках и курят марихуану, чтобы выглядеть круче вареных яиц. К тому же здешние места просто располагают к волшебству! Почему бы не Принца? Ладно, я вас заболтала, а нам пора приступать к делу. Вы, разумеется, знаете всех, кто будет на приеме?

– Да.

– Есть среди них симпатичные вам люди? Ну хоть парочка?

– Что ж, есть, но это просто друзья…

– Каседас! Выше голову! Не будем относиться к приему, как к каре Господней. Пусть это будет праздником. Для всех, но главное – для вас.

– Морин, вы меня заражаете уверенностью, а для меня это внове…

– Надо же начинать когда-нибудь. Кстати, а Алисия? У нее есть парень?

– Есть, но это проблематично. Он англичанин.

– И в чем же проблема?

– Он один из наших ранчеро, но это может прекратиться в один момент. Эдуард Финли приехал на Амазонку в поисках приключений, а дома его ждут родители и университет. Его отец заседает в палате лордов.

Морин звонко рассмеялась.

– Значит, наша Алисита окрутила аристократа. Замечательно!

Каседас не выдержала и тоже рассмеялась.

– У них очень нежные и невинные отношения. Джону парень нравится, мне тоже, Алисия не может без него и дня прожить, но я очень волнуюсь за нее.

– А сам Эдди-аристократ?

– О, он так мечтал пожить жизнью настоящего героя и покорителя Амазонки, что сейчас выглядит совершенно счастливым. И вообще он очень симпатичный, никогда не скажешь, что будущий лорд…

– Надо с ним познакомиться.

Каседас взглянула на веселую, огненноволосую красавицу с зелеными глазами и неожиданно с грустью подумала: «Только не отбирай его у Алиситы! Ты хорошая девочка, это сразу видно, но не всякий мужчина способен устоять перед блеском твоих зеленых очей!»

Разумеется, они проболтали весь день, между делом успев уточнить необходимые детали приема. Джон услышал смех и заговорщический шепот, едва подойдя к гостиной.

Надо признать, эта мисс О’Лири умеет очаровывать. Каседас никогда в жизни не хихикала так беспечно и жизнерадостно. Во всяком случае, он этого не помнил.

– Дамы? Я не помешаю?

– О, Джон, входи и посиди с нами. Ты не поверишь, но мы не закрывали рот ни на минуту с того самого момента, как ты нас оставил. Я никогда не чувствовала себя такой бодрой.

Джон с подозрением взглянул на Морин О’Лири. Она либо очень умна, либо очень добра. А может, и то и другое вместе. И надо признать, одеваться она умеет. Ненавистную ему (почему-то) мини-юбку сменили легкие светлые джинсы, а открытый топ – довольно скромная футболка, хотя это мало что меняло по сути. Даже в этой невинной спортивной униформе он легко мог представить Морин обнаженной…

И представил. И едва не поперхнулся воздухом. Потому что есть вещи, которые мужчине трудно перенести вот так запросто.

– Что ж… Я совершенно свободен. Как прошел день… Морин?

– Замечательно! У меня потрясающая спальня. Каседас отлично постаралась. Я просто не могу дождаться, когда окажусь в постели, хотя спать не хочется совершенно.

Очередной приступ нездорового воображения. Джон едва не брякнул, что тоже не может дождаться, когда она окажется в постели. В ЕГО постели.

– Ладно. Пойдемте, я покажу вам дом.

Они прошли по всему дому. В комнате Марисабель Джон явно не хотел задерживаться, зато в кабинете отца остановился надолго. Морин с интересом рассматривала аскетичную комнату, украшенную многочисленными охотничьими трофеями и фотографиями великолепных лошадей. Помимо этого на стенах висели два портрета. Ричард Карлайл и Марисабель Аркона.

Мускулистый загорелый человек с тяжелым подбородком и большими, огрубе

Девушка вздохнула, и Джон с удивлением посмотрел на нее.

– Он был непростым человеком, ваш отец…

– Я бы сказал, немногословным. И совершенно не светским.

– Это как раз хорошо. Среди светских людей сволочи встречаются гораздо чаще.

– Вы всегда так резки в определениях?

– Какой смысл избегать точных характеристик? Надеюсь, я не шокировала бывалого ранчеро словом «сволочь»?

– О нет, нисколько. Так что вы говорили об отце?

– Он был сильным. Жестким. Возможно, жестоким. Но хорошим. Это чувствуется по дому. По людям, которые здесь живут. Сразу видно, что здесь бывало всякое, и горе, и радость, но главное – здесь была любовь.